Иду на таран (фильм, расширенная версия)


1 731 0 Опубликовано: 21.04.2015 admin
{attr-title}


Все боевые тревоги начинаются одинаково, и только воздушная дуэль всегда неповторима. В июле 1981-го в прессе мелькнула странное сообщение ТАСС. Набранное мелким шрифтом, оно затерялось в потоке официальной хроники: «Неизвестный самолет вошел в воздушное пространство Советского Союза. На запросы и попытки оказания помощи не отвечал, столкнулся с советским самолетом, разрушился и сгорел». О судьбе нашего летчика не сказано ничего. На самом деле, тогда в советском небе разгорелась жаркая воздушная дуэль. У нашего истребителя не было возможности применить оружие, но приказ уничтожить нарушителя летчик выполнил.

«Сам по себе самолет, такой, дубовый, им можно бить».

Валентин Кулябин, первый в истории пилот, который в мирное время совершил воздушный таран на реактивном самолете и остался жив.

Первая мировая, редкие кадры. Штабс-капитан Нестеров отправляется на авиаразведку с кинооператором. В августе 1914-го над позициями русских войск подо Львовом безнаказанно летал австрийский самолет-разведчик барона Розенталя. Пехота была бессильна. Уничтожить вражеский самолет мог только другой самолет, однако единственным вооружением пилотов в те годы был личный пистолет. Для победы в воздушном бою требовалось какое-то необычное и смелое решение.

«Известно, что Нестеров обещал одному из больших начальников сухопутных, который упрекал, что над его позициями каждый день летает австрийский разведчик, что обещаю вам, ваше благородие, что больше он летать не будет».

8-е сентября 1914-го, штабс-капитан Нестеров выполнил обещание. На своем «Моране» он спикировал на австрийский биплан-разведчик. Разбитые самолеты рухнули на землю, погибли все. Это был не просто первый в истории воздушный таран, так родилась знаменитая легенда об отчаянном самопожертвовании русских пилотов. Однако, знавшие Нестерова, утверждали: в тот роковой день он поднялся в небо не для того, чтобы красиво умереть. Этот франтоватый офицер был летчиком от бога, и просчитал свою атаку.

«Нестеров говорил о таране, что можно ударить противника колесами. То есть он предполагал о том, чтобы свой самолет сохранить, вот, после удара, потому что, как вы знаете, парашютов не было, и потеря управляемости самолетом, что так и случилось у Нестерова, привела к его гибели».

Вот рисунки капитана Нестерова, воссозданного по рассказам очевидцев. Пилот просто не рассчитал, промахнулся. Своим шасси он не проломил крыло врага, а врезался в его самолет. После этого тарана стало ясно - боевые самолеты должны иметь серьезное вооружение.

«Вот это как раз радиолокационная ракета Р-98. Вот, две ракетки и все. То есть, вот это вот боекомплект был».

Именно на таком Су-15 18-го июля 1981-го Валентин Куляпин был отправлен на перехват неизвестного самолета, который вторгся на советскую территорию со стороны Ирана. Уже в полете летчик получит данные: цель крупноразмерная, скорость 400, на запросы земли не отвечает. Задача - сопровождение нарушителя. Только вот перехватчик Су-15 для этого не приспособлен.

«Ему не нужна была маневренность, не нужны были пушечные вооружения для ближнего боя, то есть концепция его была построена именно на том, что он пускает ракеты и уходит».

Нарушителем границы оказался транспортник CL-44 с логотипом южноамериканской компании. Завидев советский перехватчик, самолет-нарушитель повернул в сторону границы.

«Мне сказали - принудить к посадке. Ну как его принудить к посадке, если он идет вдоль границы? Попытался оттереть его своим самолетом. То есть, вот он стоит, вот я стою. То есть я сделал крен в его сторону, остановился, смотрю - еще можно, опять сделал крен в его сторону, остановился, смотрю - вроде как дальше ближе подходить как-то уже особо и некуда».

Опасные маневры – единственное, что мог сделать пилот. На коротком расстоянии его ракеты дальнего радиуса действия просто не видели цели. Современный перехватчик вдруг оказался безоружным.

«Докладываю на командный пункт, что мои команды не выполняет, и спросил разрешения его стукнуть как бы, ну, что уничтожить. Там подумали, сказали - принудить к посадке».

«Именем Союза Советских Социалистических республик Военная коллегия Верховного Суда приговорила Пауэрса Френсиса Гэри…».

Август 1960-го, колонный зал Дома Союзов в Москве превращен в зал суда. На скамье подсудимых - американский летчик-шпион Пауэрс, чей самолет был сбит в районе Свердловска.

«Агрессивный шпионский маршрут, начатый по указке правящих кругов США, подсудимым Френсисом Гари Пауэрсом на самолете U-2, ранним утром 1-го мая 1960 года прерван метким попаданием советской ракеты».

До сих пор считается - Пауэрса сбили ракетой потому, что советские истребители не моги достать его самолет на двадцати километровой высоте.

«Остатки самолета разведчика Lockheed U-2».

На самом деле под Свердловском был высотный перехватчик, который мог настичь американского шпиона – новейший, по тем временам, Су-9. Однако на нем не было вооружения. Летчик Игорь Ментюков перегонял машину в Белоруссию и лишь сел на дозаправку.

Военный пенсионер из города Бобруйска Игорь Ментюков хорошо помнит, как в тот день его срочно подняли по тревоге. И уже в воздухе оперативный дежурный передал ему приказ.

«Командование Москвы дало команду таранить, передал «Дракон». То есть наш командующий».

Позывным «Дракон» еще со времен Великой Отечественной пользовался командующий ПВО Евгений Савицкий. Знал ли командующий, что выполнив приказ, летчик не сумеет катапультироваться? Ведь у Ментюкова не было противоперегрузочного костюма.

«Ну, природа так создала, меня б разорвало только всего, меня б разорвало».

Вот противоперегрузочный костюм. Его змеевидные шланги подключаются к бортовым системам самолета, на больших высотах автоматика гонит по ним воздух и ткань обжимает тело пилота, создавая нормальное атмосферное давление.

«Ну, без него, как бы, и летать не рекомендуют выше 11-ти».

Хроника 60-х. Новый высотный костюм испытывают в барокамере, имитируется двадцатикилометровая высота, когда при комнатной температуре закипает вода. Без костюма закипела бы и кровь испытателя. Это значит – 1-го мая 1960-го дежурный по полетам передал Ментюкову приказ стать камикадзе.

«И вот таким-то образом его прекратить, полет. Ну, сами понимаете, в каком я положении, да? Промелькнула, как говорится, вся моя жизнь, сколько я прожил, и все, как будет. Бог даст, все будет нормально, не даст - значит все. Ну, все, я вызвал его обратно на связь, он сказал: «Слушаю вас». Я сказал: «К тарану готов, наводите».

Капитан Ментюков с жизнью решил не прощаться, он шел на таран Пауэрса, сходу просчитав свои действия.

«Самолет длинный, бью хвостом, чтоб все было нормально. Что, ну, кинуть меня сильно-то не кинет, я проскочу. И все. Вот хвостом черкану, и будь здоров».

На форсаже Ментюков взмыл на двадцатикилометровую высоту. Ревущий на приделе двигатель сожрал почти все топливо. У летчика только одна попытка. Он включил прицел, чтобы найти Пауэрса и самому стать ракетой, но прицел не работал.

«А тут, черт его знает, смотрю - не вижу нифига, и все, не вижу».

Штурман на земле пытался направить полет человека-ракеты, однако, чтобы точно попасть в американский самолет тот сам должен был его увидеть.

«Смотрите, смотрите, проскакивает мимо. Видно я носом подзакрыл, а не там глядел, ну не в ту сторону».

В последний момент внизу мелькнул крылатый силуэт – его цель.

«Под конец уже когда, раз, а уже сделать, уже ничего я не смогу сделать. И так и проскочил».

На судебном процессе имя Ментюкова не вспоминалось. Официально объявили: американского шпиона сбил ракетный дивизион майора Воронова. Однако Пауэрс предстал перед судом только потому, что и поныне беззвестный Игорь Ментюков пошел на таран.

«Это не очень афишируется. Пауэрс увидел этого перехватчика, он и не знал, что тот был не вооружен, и шарахнулся в другую сторону. И от этого шараханья он попал как раз в зону действия этого комплекса С-75. Зона действия-то была очень ограниченная, всего 40 километров, поэтому если бы он прошел, там, на 10 километров в сторону, то его бы ни какой дивизион, никакого майора Воронова не достал».

Капитан Ментюков, можно сказать, приказ выполнил, дослужился до подполковника, но его имя не стало легендой. Все-таки он промахнулся. Но и те, кто не промахнулся, порой сами избегают славы.

«Я пристроился к одному ведущему, это были «Савойа», бомбардировщик итальянский, двухмоторный, с очень большим грузом».

Эво Хеньо, под таким именем этот лейтенант-доброволец прибыл в воюющую Испанию. 25-го октября 1937 года, защищая небо над Барселоной, он совершил первый в мире ночной таран. Настоящее имя этого человека – Евгений Степанов.

«До Барселоны оставалось километров, может быть, 15. Я его задел колесом и он рухнул».

Евгений Степанов говорил о своем таране, как о случайности. Даже спустя десятилетия он будто стеснялся затмить собою легенду Виктора Талалихина. Легенду официальную, утвержденную высшим советским командованием и принятую веем миром.

«Да, они написали, что это был первый таран в истории военного искусства, проведенный ночью»

Это произошло в ночь на 7-е августа 41-го на подступах к Москве.

«На высоте 4800 метров я настиг противника, молниеносно подошел к нему в хвост и открыл ураганный огонь. Но вскоре мои патроны кончились. Я принимаю решение – таранить самолет. Даю полностью газ и своим самолетом врезаюсь в хвост».

«Степанова тогда никто не вспоминал и не популяризировал. Талалихин получил свой орден Ленина и Звезду Героя. За несколько, буквально, часов стал национальным героем, на которого все стали равняться».

К тому времени за его плечами Финская война, больше полусотни боевых вылетов, четыре сбитых самолета. Талалихин был опытным пилотом и, скорее всего, знал - первый не он, однако, когда враг у ворот, необходим пример высочайшего мужества. Талалихину суждено было стать знаменем, которое поднимет полки в атаку.

«Я призываю всех смело и решительно идти на таран гитлеровским бандитам».

Всемирной легендой отчаянного самопожертвования стали японские летчики-камикадзе, однако они намеренно шли на смерть. Это была часть многовековой незнакомой европейцам культуры. В то же время в небе Второй Мировой на таран шли пилоты почти всех воюющих стран. Но только в авиации Красной Армии он превратился в тактический прием на грани искусства. Такого количества таранов не было за всю историю авиации.

«Вот эта цифра, 600 с лишним, я не знаю степень ее правдивости. Но даже если там хотя бы две трети правда, что скорее всего так, а может быть и больше, то, естественно, что на Западе такого массового самопожертвования не могло быть. Все-таки там война была немножко другая, менталитет другой».

Первый таран совершил младший лейтенант Кокарев уже через 15 минут после нападения фашистов 22-го июня 41го года, остался жив. Как остались в живых большинство советских пилотов, которые пошли на таран.

«В последнем бою на нашу семерку напало 25 «Мессершмиттов». Пулеметным огнем я сбил 3 самолета, кончились боеприпасы и я пошел на таран. Еще один стервятник нашел себе могилу на нашей земле».

Старший лейтенант Баранов не сказал, что на самом деле в том бою 6-го августа 42-го под Сталинградом он совершил сразу два тарана, причем, второй раз пошел на фашиста в лобовую атаку. Уцелел. Хотя от удара оба самолета разорвало на куски. Были и другие пилоты, которые ходили на таран дважды и трижды. В части Люфтваффе даже разослали циркуляр, запрещавший приближаться к русским самолетам ближе, чем на 100 метров, во избежание тарана.

«Они уже поняли, что русские не так легко сдается, как, например, французов или другие. И стали уже понятно, что бои на Восточном фронте будет действительно очень жестокие, и это будет совсем другая война».

Летчик давно отгремевших боев. На таком же Як-1 он прошел полвойны. Виталий Поляков, возможно, последний, кто помнил науку правильных таранов. Эта машина не подводила умелых.

«Это винт, он вращается с оборотами 2800 оборотов в минуту. Это была мясорубка, и если попадается ему предмет, который будет ему препятствовать, он его разобьет, а это ж дюраль».

5-е июля 43-го, Курская Дуга. Звено из 4-х Як-1 вылетело в район Малоярославца, где замечено соединение немецких бомбардировщиков. Приказ: немцев уничтожить. Ведомым у командира звена шел младший лейтенант Виталий Поляков.

«Командир звена Калмыков передает, у него радиостанция, была на его самолете, а у нас у троих никакого, только приемники были, что у него неисправен мотор, он возвращается».

Три истребителя остались без радиосвязи, а через несколько минут Поляков заметил назначенную цель. Трудно не заметить почти 200 бомбардировщиков Хенкель- 111, да еще и прикрытие из «Мессершмиттов». Трое без связи против 200.

«Надо выполнять приказ».

Покачав крыльями «делай как я», Поляков ринулся в атаку. Прорвавшись сквозь строй «мессеров» он понесся к головной группе Хенкелей - там командир фашисткой армады. Когда до цели оставалось с две сотни метров, его машину прошила пулеметная очередь. Решение созрело мгновенно, никакой жертвы - голая математика.

«Самолет мне все равно нужно было покинуть, он горел, правая сторона, плоскость на 200 метров, что такое 200 метров до цели? Это 4 секунды сближаться до самолета, до этой группы. Вот. Я пошел на таран».

За четыре секунды надо было просчитать, как сделать, и сделать.

«Раз».

Прежде всего, зайдя с тыла, быть винтом по хвосту, но у Хенкеля назад глядят два пулемета.

«Два».

Это море огня, значит поднырнуть под него и сразу ручку на себя.

«Три».

Главное все рассчитать и не промахнуться.

«Четыре. Все я воткнулся».

Он даже не слишком больно ударился лбом о прицел и выпрыгнул.

«Но видел падающего Хенкеля-111. Хвост у него как отрезал все равно, падает вот такая култышка и плоскости, и до земли, в землю».

Уже на вручении Звезды Героя Поляков узнал, что действительно протаранил самолет немецкого комдива. Без вожака команда рассыпалась, скинув бомбы не глядя.

«Прощай, сторожи границы наши в этом».

Со своим боевым самолетом генерал Поляков попрощался, как оказалось, навсегда. 20-го ноября 2012 года Виталий Константинович ушел из жизни. До последнего дня он считал - повторить его таран на реактивном истребителе и остаться в живых невозможно, слишком высоки скорости, а самолеты довольно хрупкой конструкции, однако все когда-то случается в первый раз. Необходимо только решение пилота.

«Я с ним ходил 13 минут. Вот за это время, я думаю, что мы друг другу надоели до невозможности. По крайней мере, он мне надоел, я думаю, что я ему тоже. И поэтому мне не хотелось, чтобы встречаться с ним еще раз».

Июль 81-го. Капитан Куляпин маневрировал возле самолета нарушителя, вынуждая его пойти на посадку. И вдруг, тяжелый транспортник сам перешел в атаку.

«Делает крен уже в мою сторону, и я ухожу вниз от него. Он проходит надо мной».

На экране все легко и красиво, на самом деле СУ-15 едва держался в воздухе. Для сверхзвукового перехватчика Куляпина скорость в 4 сотни километров в час катастрофически мала, противник вдруг получил колоссальное преимущество в воздухе. Так в 81-м сложилась ситуация, до боли знакомая пилотам Великой Отечественной.

«Скорости советских самолетов ни в один из периодов Великой Отечественной войны не дотягивали до скоростей немецких. Когда мы утверждаем, что в уже 43-м году мы завоевали господство в воздухе, наши самолеты по тактико-техническим характеристикам превысили немецкие, как говориться, не было этого».

«В Сасовское летное училище гражданского воздушного флота приехал подполковник Борис Иванович Ковзан».

Рекорд этого человека вошел в историю - четыре тарана, дважды на одном самолете. Вот он рассказывает о своих боях курсантам летного училища. На дворе 60-е, поэтому в его руках модели реактивных истребителей. Реальный таран на такой машине - самоубийство, так считал даже он. Через несколько лет это стало печальным опытом.

«Так, вот представляю вам материал о присвоении звания Героя Советского Союза посмертно капитану Елисееву Геннадию Николаевичу, и вот тут наградной лист, вот такой большой. Есть его фотография».

28-е ноября 73-го, истребитель Ф-4 ВВС Ирана пересек советскую границу и оказался над Азербайджаном. Его атаковал Миг-21 капитана Геннадия Елисеева. Ракеты прошли мимо цели, пушку заклинило, но приказ - уничтожить нарушителя - советский летчик выполнил.

«Цель вижу, атакую».

«По приказу с земли капитан Елисеев таранным ударом уничтожил военный самолет Иранских ВВС, проявив при этом смелость, образец выполнения боевого приказа».

В наградном листе подчеркнуто: капитан Елисеев удостоен высшей награды еще и потому, что с его имени началась новая страница всемирной истории авиации.

«За бессмертный подвиг, мужество и героизм, проявленный при совершении первого в истории реактивной авиации боевого тарана, капитан Елисеев был удостоен присвоения звания Героя Советского Союза посмертно».

И все же, самый первый таран на реактивном самолете был в конце Второй Мировой. Тогда в немецкие части потупил реактивный истребитель «Мессершмитт» МИ-262 - отчаянная попытка гитлеровцев переломить ход войны. На этой машине 4-го апреля 45-го оберфельдфебель Эдуард Шалльмозер таранным ударом сбил американский боевой самолет. Он даже сумел вернуть поврежденный истребитель на базу. Пилоты Люфтваффе были достойные противники. Ходить на таран, оставаясь при этом в живых, они умели, однако против советских ВВС применять тактику тарана немцы не решались.

«На Восточном фоне обычно действовали истребители, штурмовики, и чтобы совершить таран СИ должен быть довольно большой, потому, что очень трудно попасть на истребителе или на маленький самолет, поэтому таран, конечно, выгоднее сделать против большой цель, где ты знаешь точно, что ты попадешь».

Гигантские летающие крепости союзников, бомбившие немецкие города, сохраняли живучесть после многих попаданий, и порой их удавалось сбить только тараном. Но это уже была агония Третьего Рейха. С окончанием Второй Мировой казалось, что и воздушный таран уйдет в прошлое.

«В принципе, в Холодную войну должны использоваться угрозы тарана, что он знает и надеется на мастерство того, что до последнего никто не дойдет. Это просто игра боингов, там не стоит цель уничтожить, там просто стоит цель прогнать другую».

Жизнь отличается от теории. 28-го ноября 73-го капитан Елисеев таранным ударом уничтожил Иранский истребитель, который нарушил границу СССР. Советский пилот действительно совершил первый в истории боевой таран на реактивном самолете в мирное время. От удара оба самолета взорвались в воздухе.

«Когда Елисеев совершал свой таран, в это время я учился на 3-м, по-моему, курсе».

На самом деле, тогда, в 73-м, за нарушителем охотились два советских истребителя: Миг-21 Елисеева от ВВС и Су-15 от ПВО. Разные рода войск негласно конкурировали друг с другом, Елисеев просто успел первым. Его командование, возможно, не захотело отдавать победу, и своему летчику приказала идти на таран.

«Я лично думал в то время так: «А смогу ли я сделать то же самое, если, если это нужно будет?». Ну, ответ, в то время ответа я для себя не нашел».

Когда в 81-м капитан авиации ПВО Валентин Куляпин заставлял нарушителя пойти на посадку, не имея возможности открыть огонь, на дистанцию пуска ракет вышел опоздавший Миг-21 ВВС. Ситуация повторилась - командование Куляпина приказало действовать своему пилоту.

«Если давать команду на уничтожение, для пуска ракеты в выгодном положении находится тот товарищ, а не я. Но в этот момент называют позывной, дают команду: цель уничтожить. Я говорю: «Понял».

Прямого приказа идти на таран не было, но попытка уйти на дистанцию пуска ракет закончится тем, что нарушитель уйдет за границу. До нее всего 2 километра. Выход один.

«Нарушение госграницы должно быть пресечено, по-другому я не знаю как это, меня так учили всю жизнь. Попав в такую ситуацию, вот, я решил, понял, что могу сделать вот так вот».

Таран. Решимость пойти на него приходит только в последний момент, только в небе, но стоит ли применять его. У нынешних летчиков единого мнения нет, по крайней мере, пока они на земле.

«Выполнять таран в воздухе, вот честно скажу, я думаю, что мотивации нет. Не знаю, может быть, я и не прав, но...».

«Ну, если нет оружия и надо защитить страну, ну, возможно, почему нет?».

13-е сентября 87-го, на базу в Килп-Явре после дежурства вернулся старший лейтенант Василий Цимбал. Позже механик обратил внимание - один из двух хвостовых перьев Су-27 поврежден. «Наверное, с птицей толкнулся», - сказал Василий. А на следующий день базу наводнили высокие комиссии. Европейская пресса запестрела сообщениями о русском истребителе, протаранившем норвежский самолет. Появились даже фото истребителя, которые успели сделать с борта пострадавшего норвежца. Боевые друзья Василия Цимбала до сих пор помнят скандал, раздутый МИДом Норвегии.

«Васю очень долго не знали, то ли обвинить, то ли наградить, как обычно у нас это и бывало. Очень часто такое бывало, поэтому он какое-то время отсиживался, типа, негласного домашнего ареста».

В тот день Василий Цимбал дежурил над Баренцевым морем, где шли учения Северного флота. Тогда-то и появился норвежский самолет. Это был разведчик Р-3 Orion, он стал сбрасывать специальные буи для поиска наших подлодок, действовал нагло. Это были нейтральные воды, и открывать по нему огонь никто не имел права. Цимбалу приказали: норвежца отогнать. Летчик применил рискованный прием - из-под брюха Ориона он резко взмывал перед его носом на форсаже, чтобы противник попал в так называемый «смутный след».

«Чем ближе ты у него перед носом вынырнешь, и чем больше у тебя при этом будет скорость с полным форсажем, и больше рванешь перегрузку, тем сильнее его тряханет и может быть, когда-нибудь у него, там, перегрузка, вибрация зашкалит».

«На малой высоте вполне реально так завалить самолет».

Настоящая война нервов. Огромные тяжелые самолеты, гигантские скорости, а счет - на метры. В боевом азарте Цимбал выскочил так близко, что одним из килей своего истребителя попал под винт норвежца. СУ-27 почти не пострадал, в отличие от Ориона.

«У него разрушился винт, но он очень метко разрушился, одна лопасть отлетела и пробила фюзеляж. У него произошла разгерметизация. Вот он бедный тянул, весь вибрируя, разгерметизированный, к себе на базу. Но дотянул, и подняли международный скандал».

Вот Цимбал в центре фотографии среди друзей. Скандал замяли дипломаты, а Василия просто перевели служить подальше. Приказ-то он выполнил, и оружие не применял. Вскоре он погиб при несчастном случае. Однако его таран доказал - настоящие боевые схватки не ушли в прошлое, но отныне их оружие не столько ракеты, сколько мастерство и нервы. Возвращаясь на базу, летчики порой не докладывают, как выполняли поставленный приказ. Приемы бывают за гранью риска, но других нет, и оказывается - истребитель может прогнать даже морской корабль-разведчик.

«У нас несколько нот пришло со стороны Норвегии, вплоть до того, что кто-то из наших порвал антенны на каком-то корабле иностранном. Кто ж скажет, кто порвал?».

«Ну, это какой-то такой профессиональный азарт. Истребитель - это охотник, и у него вся психология все-таки построена на том, чтобы, ну, если тебе поставили задачу: сбить цель, то ты ее должен сбить».

18-е июля 81-го, когда капитан Куляпин получил приказ: нарушителя уничтожить, он сразу понял, что будет делать.

«Короче, я для себя решил, что мне нужно с ним столкнуться. Но на землю я это не передавал и, в принципе, просто, как бы, стал решать, как это сделать. Ну, раз я находился в таком положении, то для себя решил, что я сейчас вот фюзеляжем по крылу самолета снизу вот по этому месту ударю».

Сверхзвуковой истребитель стал подкрадываться под хвостовое оперение противника.

«- Вот где-то так проходишь, можно поближе, потому что очень близко.

- Очень близко.

- Очень долго шел под ним.

- Даже в Голливуде такого нет».

«Когда моя кабина проходила под стабилизатором этого самолета, то мне показалось, что поле какое-то огромнейшее. Вот этот момент, он длился очень долго, и когда надо мной снова засветило солнце, то есть я прошел этот стабилизатор, то еще чуть-чуть подождал и уже, как говорится, плавненько ручку на себя и пошел вверх».

Владимир Чернявский хорошо знает, что такое настоящий воздушный бой, где главное оружие - нервы, а ставка - жизнь. Газета «Daily Mail» даже посвятила тем событиям гневную статью «О сумасшедших красных камикадзе».

В сентябре 87-го нашу авиацию ПВО над Баренцевым морем изводили английские палубные вертолеты "Lynx". Они носились вдоль морской границы Советского Союза, провоцируя стрельбу в нейтральных водах. Именно Чернявский эти провокации прекратил.

«Прихожу, обнаруживаю, погода хорошая. Вот он. Начинаем сближаться, он заметил, я заметил, идем строго лоб в лоб друг другу. Уже не знаю, кто из нас первый не выдержит».

Это была настоящая лобовая атака. Не важно, что Советский Союз и Англия не воевали, пилоты шли на личный поединок.

«Это уже, скорее всего, было осознанно, шло. Главное, прямота в этих случаях, как меня отрегулировали. Это же первое шло, что я не отверну».

Скорость вертолета - 200, у истребителя – 700. Казалось, секунда и в небе вспыхнет огненный шар.

«Я отдал ручку на себя, он ее на себя дернул, ну я как шел, точно в лоб и этот "Lynx" проскакивает у меня между практически килями».

Когда жизнь на волоске, время будто замедляет ход.

«Эти глаза летчиков, вот как они сидят, и их наверное застопорило. Не забывается такое. Куча глаз и они как светятся. Выровнял самолет, пот вытер, ноги тоже дрожат, думаю, елки-палки, сразу боевым и ушел. Опять захожу к нему, он уже больше не дергался, видать ребята тоже там нервы-то не железные. Подошел к нему так уже это, сбоку посмотрел, в правах глянул там что-то. И они молча, молча, молча пошли на свой корабль и сели туда».

Командование так и не узнало, почему после его полета провокации британцев прекратились. О своих приемах летчик привычно умолчал. Приказ выполнен? Точка.

«Это моя Родина, моя земля и ее топтать никто не должен. Никто не должен заходить».

СУ-15 капитана Куляпина ударил по заднему стабилизатору нарушителя за кабинным горбом.

«Удар был не сильный, но что меня смутило - посыпалось остекление на колена. Так как это в мои мысли не входило, то после того, когда посыпалось остекление, и я уже для себя решил, что я задачу боевую выполнил, то принял решение катапультироваться».

Уже под куполом парашюта он увидел кувыркающегося противника и понял - экипаж самолета нарушителя обречен.

«Что осталось от самолета-нарушителя? Я думаю, что очень трудно определить, где что лежит. Но когда с особого дела узнали, что такие снимки существуют в полку, у всех их изъяли. Я сделал вид, что у меня их нет».

Что это за самолет, так до конца и не выяснили. А вокруг тарана Куляпина началась странная история. Вдруг попытались стереть записи переговоров, где летчику приказывали сбить самолет нарушителя. Всем участникам событий велели изменить показания.

«С политотдела ко мне приходил человек и говорил, что нужно сказать, что это было случайное столкновение, то за ночь я для себя решил, что я не буду говорить, что не было команды. Я просто этот момент опущу. Ну, а это тот орден, который единственный и неповторимый».

Подвиг все же признали, он получил Орден Красного Знамени вместо заслуженной Звезды Героя. Однако главная награда Валентина Куляпина, что он остался жив, продолжил летать. В 90-е он в звании полковника ушел на пенсию, растит внука, который, возможно, тоже станет летчиком.

«- Вон, смотри, сколько приборчиков там. Хочешь, залезай.

- Ты все помнишь, что тут было?

- Помнишь, помнишь».

Таран, этого слова никогда не было в уставах и наставлениях Российской авиации, ему не учат, его, как тактического приема, официально не существует. Ведь те, кто, выполняя боевые приказы, все же идет на таран, в лобовые атаки, далеко не всегда встречают как героев. Потом на земле они и сами не могут ясно вспомнить, почему в ситуации на грани жизни и смерти вдруг исчезает страх, появляется холодный, точный расчет, как вообще приходит решимость.

«Ты уже летишь уничтожить цель. Все, как будто вот, пока видать еще подходишь к ней, сближаешься, какие-то может быть мысли там есть, может там мандраж легкий, но ты уже знаешь - вот когда тебе конкретно сказали ее сбить, тут наверно уже все. Лишнее уходит в сторону, остается цель, ты и все».

«Цель вижу. Атакую».