Космическая династия Волковых


628 0 Опубликовано: 21.04.2015 admin
Космическая династия Волковых


«У меня была очень интересная работа. Вот, представляете, это человек загружен практически весь год, с утра до вечера, и каждый день, и в выходные – то же самое».

«Просыпались, папа был дома, но иногда он просто еще спал, мы уходили в школу. Мы ложились спать - он только приходил с работы. Как раз была мыcль, что, наверное, я никогда не смогу это сделать».

«О том, что я или сын, у меня не было вообще сомнений. Здесь я принял сразу решение - дорогу зеленую дать сыну и спокойно уйти, закончить службу».

«Я человек рисковой профессии, летчик-испытатель, космонавт. У меня всегда не достает адреналина. Была у меня детская когда-то мечта - мотоцикл иметь. Но отец так говорил: «Сынок, то, что между ног - это не транспорт». Несколько лет назад мне друзья подарили мотоцикл, этот замечательный агрегат. Как только мне снова захочется чего-то остренького, хорошего в жизни, дополнительно ко всему - я сяду на мотоцикл и укачу».

Донецкий край, город Горловка, улица Столетова, самая окраина, дом № 26 с памятной табличкой - здесь родился Александр Волков, человек, с которого пошла первая в мире космическая династия.

«- Ты делаешь, да? Поздравляю. Летчиком хочешь стать или конструктором? Кем?

- Конструктором.

- Здорово, но конструктор Королев. Королев, знаешь, да? Он же планер сделал первый свой, прежде чем ракеты начал делать. Он очень любил летать. Так что, если сконструируешь самолет - сам чтобы испытывал его».

Сам он мечтал не самолеты строить, а летать, как Юрий Гагарин. Мечтал однажды побывать там. Сначала поступил в Харьковское авиационное училище, но пока учился, в отряд космонавтов набор не объявляли. Поэтому после окончания Волков остался в Харькове, летчиком-инструктором.

«Ко мне подошел штабной работник, вот, который в штабе у нас, в Чугуево работал. Он подходит и говорит: «Саш, я слышал, что ты мечтаешь попасть в отряд космонавтов. Ну, просто, ты разговаривал с кем-то», - мне говорит. «Ты знаешь, у командира полка уже, наверное, неделю лежит приказ главкома, как довести до личного состава, вот, что идет набор в отряд космонавтов. Ты поинтересуйся».

Уже на следующий день командир отряда уговаривал опытного инструктора не рисковать - мало ли, найдут болячку на строгой медкомиссии и вообще спишут на землю. Но Волков никого не слушал, это был его шанс, он поставил на карту все и выиграл.

«Приезжаю домой, а пришел, был, наверное, уже вечерний поезд, часов в десять вечера я домой, пятый этаж, однокомнатная квартира в «хрущевке» у нас была, у летчиков. Поднимаюсь с этой сеткой апельсинов, нажимаю кнопку звонка».

«Я, тут перевязанное горло, Александр Александрович, авоська с апельсинами, из Москвы приехал. Тем более у нас, там, перед Новым Годом апельсины, мандарины, а тут летом. И он открывает, и говорит: «Ну что, космонавтша, встречай космонавта. И так, ну, мы посмеялись, он говорит: «Ну, комиссию прошел я».

«Вот как раз дом 2, куда, когда отца отобрали в отряд космонавтов, и мы переехали. Вот он первый этаж, 2-я квартира. Собственно, мы здесь и жили до его первого полета».

Сергею тогда только исполнилось четыре года, и он не совсем понимал, куда они переехали, и как изменилась их жизнь. Но с тех пор мальчик рос в окружении людей, которые для всей страны были легендой.

«Конечно же, и Алексей Архипович Леонов, вот он на четвертом этаже жил. Сейчас у него там квартира. На третьем этаже Романенко Юрий Викторович, тоже известный космонавт, Терешкова Валентина Владимировна. В последствии, потом, когда мы переехали, мы стали вообще соседями, вместе на седьмом этаже. Ну, то есть, и Береговой жил здесь и Волынов».

Для него эти люди - просто тетя Валя, дядя Леша. Они вместе сажали деревья во дворе, делали кормушки для птиц.

«Летом я поехал в пионерский лагерь, и вот там я впервые подумал, что я какой–то не совсем нормальный ребенок, потому что дети приходили посмотреть на меня, и вожатый тоже, такого - звездный мальчик, там, знаете. Ну вот, это, наверное, впервые получилось, что… Ну, не то, что я почувствовал себя особенным, а именно я почувствовал, что, наверное, мой папа не совсем, как бы, как все.

Меня не с кем было оставить дома, и отец взял меня с собой на полеты».

«Ему разрешили в военном самолете посидеть на правом сидении летчика, и мы летели, было необыкновенно красивое небо».

«Так получилось, что это все потом вылилось в мечту детства, именно стать летчиком».

«А там где летчик, там уже не далеко и космонавт».

Сергей пошел своей дорогой, училище выбрал не отцовское. В отличие от Волкова старшего, готовился стать не истребителем, а летчиком тяжелых транспортных машин. Все изменил короткий телефонный разговор с отцом, уже известным космонавтом.

«Как раз мне рассказали, что вот, новый набор сделали, пришли новые летчики молодые. И вот тогда я, наверное, в первый раз подумал, что собственно, я уже летчик, почти. Мне там оставалось полтора года до окончания училища. Вроде как медицину прохожу я без замечаний, знания тоже не плохие. Что я, конечно, попробую. То есть тогда вот я впервые подумал, что я буду пробовать стать космонавтом».

Сергей подумал, и ни с кем не советуясь, в тайне даже от отца, подал документы в звездный отряд. К слову, это был 97-й год, командиром отряда был его отец.

«Приносят мне на стол целую кипу личных дел. Так я несколько отложил папок, читаю: «Волков Сергей Александрович». Открываю, а там фотография. Вот неожиданность - сын мой».

Александр Волков растерялся, мысли в голове проносились одна за другой.

«Первое, почему не сказал, что? Второе, молодец, что вот не сказал, да? Как все пошел, не, там, отец, я хочу в отряд и так далее. Потом, где, когда уже задумался - горжусь, молодец, молодец. Потом - это же опасно, он мой сын».

«Просто, я думаю, что он убедился в том, что я, наверное, смогу, потяну это дело».

Тогда Волков старший даже не предполагал, насколько похожей будет судьба сына на его собственную судьбу.

Конец 70-х, Советский Союз готовит к полету многоразовый орбитальный корабль «Буран». Александр Волков зачислен в отряд, о котором и сегодня почти не говорят - особо секретный отряд боевых космонавтов, солдат звездных войн.

«Нас отобрали девять человек с очень большого количества летчиков. Как потом нам говорили, что первоначально заявлений было около двух тысяч подано. Нас девять человек всего попало в отряд космонавтов. И вот девять человек, сразу же нас послали готовиться стать летчиком-испытателем, потому что на Буране мог летать только летчик-испытатель, рядовой летчик не мог».

Восемь лет непрерывной жесткой подготовки, командировки, учеба, экзамены, бесконечный круговорот.

«Просыпались - папа был дома, но иногда он просто еще спал, мы уходили в школу. Мы ложились спать - он только приходил с работы. Это вот, собственно, все ощущение от подготовки к космическому полету».

За это время Александр Волков освоил сорок типов боевых самолетов и получил допуск к управлению «Бураном».

15-е ноября 88-го года, неожиданный для всего мира полет «Бурана», новые страницы в истории космонавтики. Триумф и крах надежд Александра Волкова. Для всей страны - новые ожидания, и только те, кто должен был выйти на этом корабле в боевой орбитальный патруль, знали: сегодняшний полет - печальный финал грандиозной программы.

«Ко мне подошел начальник Центра подготовки Шаталов Владимир Александрович, после очередного приезда на побывку с Владимировки, и сказал: «Саша, «Буран» не полетит».

Двенадцать лет спустя, к своему первому полету в космос готовился сын Волкова, Сергей. Как и отец, он должен полететь на многоразовом орбитальном корабле, только американском.

«У нас добавился новый элемент - подготовка за рубежом, другая система совершенно подготовки. Другие инструкторы, сдача экзаменов на не родном языке, и опять же, тебя постоянно смотрят, контролируют, везде пишут отчеты».

Старт челнока, на котором Сергей должен отправиться в космос, назначили на 2003 год. До полета оставалось несколько месяцев. Первого февраля все следили за возвращением на землю шаттла «Колумбия». Огненное свечение за иллюминатором, горит обшивка корабля в плотных слоях атмосферы, съемка на память, чтобы потом спустя годы вспоминать о полете, последний сеанс связи. Через тридцать две секунды на высоте 63 километра над Техасом «Колумбию» разорвало на части. Все старты американских кораблей отменены на неопределенное время.

«Все же на шаттле опасно было летать. Я уже с точки зрения, как отца, что не дай бог что-то с ним случиться».

Эта катастрофа означала, что для Сергея дорога в космос может быть закрыта навсегда.

«Это было очень, очень тяжело. Ты вдруг попадаешь, вот, в абсолютный вакуум - ты готов, ты можешь лететь хоть сейчас, но ты не летишь».

17-е сентября 85-го, поле десяти лет томительного ожидания Александр Волков наконец на «Байконуре». Он в основном составе экспедиции на станцию «Салют-7».

«Помню, как к ракете подходил, помню, как докладывал госкомиссии, как поднимался по лестнице. Люк закрылся, сел в кресло, и как будто я в тренажере. Закрыт обтекатель, мне ничего не видно, только сильный ветер и ракету покачивает».

На тренажере не чувствуешь дыхания ракеты, не ощущаешь все телом, как одна за другой срабатывают системы, как наполняется жизнью мощный организм.

«Когда ракета начинает уходить от стартового стола, она вся там дрожит. Чувствуешь, какая это мощь. Такая реакция, вот, ну, песню хочется запеть, некоторые может быть и поют. Ну, я, там, стеснялся, может, но улыбка была там такая, что да. Вот оно, вот оно, мы поехали, мы поехали».

В тот день его маме не говорили, что сын летит в космос, не хотели волновать. Но когда на родной улицей в Горловке прозвучал позывной «Донбасс», соседи устремились к дому Волковых с поздравлениями. Маленький дворик этого дома был завален цветами.

«Когда мы стартовали, и получилось, обтекатель наш ушел и открылись иллюминаторы. И в это время получилось, что восход был солнца. И я сразу как в сказку попал. Такого на земле я не видел, когда вот эти цвета радуги все на горизонте играли. Ну, я не мог представить, что так красиво это».

Первый полет для каждого космонавта - лишь шанс проявить себя, чтобы потом получить еще один билет на орбиту. Александр Волков выдержал жесткий экзамен и через три года его назначили уже командиром экспедиции.

«- Товарищ генерал-лейтенант, экипаж закончил тренировку по ручному сближению и причаливанию с орбитальным комплексом «Мир-план».

- Поздравляю с завершением еще одной тренировки. Пойдем, теперь коротенький разбор».

9-е декабря 88-го, орбитальная станция «Мир». В тот день вместе с напарником, Жан-Лу Кретьеном, Волков работал в открытом космосе. Надо было смонтировать на корпусе огромную антенну.

«- Это мы где сейчас?

- Да, вот, Средиземное море слева.

- Жан-Лу, ты своей ногой закрыл мне Суэцкий канал, одной своей ногой весь канал перекрыл».

Они все сделали правильно, но антенна не раскрылась, что-то заклинило в механизме.

«Я так примерно прикинул, как мне под нее подлезть, чтобы при раскрытии меня не задело. Ну, нашел такое положение, что ж, не самоубийца, чтобы себе там. Ну, нашел такое положение и начал потихоньку ногой стучать».

Грубейшее нарушение всех правил космической безопасности. На орбите это невинное «постучать ногой» - игра со смертью.

«Начнет раскрываться, там, заденет скафандр твой, порвать может - сразу мгновенная смерть, если что там. Там трубка острая-острая, вот эти были, пластиковые».

Удары сработали, антенна раскрылась. Скафандр, к счастью, не задело. Надо было спешно возвращаться на станцию, кислорода в скафандрах оставалось на несколько минут. Космонавты приступили к шлюзованию, и вдруг, у закрывавшего люк Кретьена запотело стекло.

«Мы ему, там, говорим: «Аварийную подачу кислорода включи. Пусть оно, там, может, сдует». Ну, в общем, с трудом. Там, вплоть даже то того, что дотянись носом да протри ж запотевшее. Ну, в результате, вместо минуты получилось, пока мы вот это все закрывали, около 10-ти минут».

Они успели чудом, за три минуты до последнего вдоха закрыли входной люк. На Землю доложили: «Все прошло штатно». По сути, так и было, почти.

«Вероятность столкновения с метеоритами, как нам говорили, одна миллионная, это маленькая. А на самом деле, дырки в солнечных батареях, от метеоритов было несколько дырок на солнечных батареях. Если бы это метеорит вот буквально на метр ударил правее станции, он мог бы дырку сделать в станции».

Космос постоянно напоминает людям - они здесь не хозяева.

«Что такое «объективный риск» и «рассчитанный риск». То есть, ты, с одной стороны, проходишь по грани, с другой стороны, ты совершенно четко понимаешь, что все достаточно надежно, чтобы вот эту грань, ну, не перейти».

Улыбки, автографы, бесконечные съемки. Кажется, эта жизнь на виду - так радостна и увлекательна. В реальности - это лишь верхушка айсберга. Профессия космонавта подобна хождению по лезвию ножа.

«Говорят, опять же, там, космонавты на вершине пирамиды, вот, как бы, они видны. Есть огромная армия рабочих, которые, там, и инженеров, и ученых, которые, вот, как бы, выносят космонавтов на эту вершину. Но как только ракета оторвалась от стартового стола, то вот эта пирамида, она переворачивается с точностью до наоборот - ты находишься в основании этой. Причем, это острие, ты как был на этом острие, так и остался. Вот это острие, оно давит на тебя».

Это осознание закладывается с самого начала подготовки. Сергей знал точную дату своего очередного первого полета, теперь уже на нашем «Союзе». Старт состоялся в намеченное время, без него.

«Вместо меня полетел европеец, просто продали это место и все. Ты не ходишь на тренировки, потому что ты не в экипаже, тебе, соответственно, не надо поддерживать уровень. Тебе не надо занятий, потому что ты все сдал уже. Тебе, ну, в общем-то, тебе уже ничего не надо. Ты готов, ты можешь лететь хоть сейчас, да? Но ты не летишь. И дальше, делай что хочешь. И ты погружаешься вот в этот вакуум».

У многих такое было, когда опускались руки, когда хотелось уйти. Но в космонавтов не просто вкладывают знания, в них воспитывают стальной характер.

«Любые тренировки, которые мы проходим здесь, часть из них за рубежом, они именно направлены, мне кажется, вот несколько направлений, я бы сказал. То есть, это воспитание человека, как вот, именно профессионала. В этом, в этом направлении. Это проверка какая-то все таки его. То есть, может, не может, на что мы можем рассчитывать. Потому что это все очень хорошо сразу показывает, какой человек, как он будет действовать в стрессовой ситуации, и так далее».

91-й год, рухнул Советский Союз. В море хаоса, кажется, что Центр подготовки космонавтов - островок стабильности. Александр Волков готовится к своему третьему полету.

«На тот момент начальником Центра был Владимир Александрович Шаталов. Он построил Центр и сказал, что у нас есть задачи - это подготовка человека к полету в космос, и мы занимаемся поставленной задачей. Все остальное - это будет решаться другими людьми. Все по своим местам и продолжаем готовить людей в космос».

Это было сложное время, унизительное безденежье. На российские ракеты клеили логотипы западных компаний. Космонавты во время сеансов связи зачитывали с орбиты рекламные тексты.

«Уважаемые дамы, господа. Экипаж орбитального комплекса «Мир» тепло и сердечно приветствует вас. Российская, …, недавно созданная, мы думаем, принесет нам большие плоды».

Волков и Крикалев улетали из Советского Союза, а через полгода приземлились уже в суверенном Казахстане. Оттуда самолетом - в независимую Россию. Принять это было нелегко, особенно когда выяснилось - стране в это время не до них.

«Многие писали, что забыли космонавтов на орбите, что ни кому они не нужные, надо космонавтов вернуть на Землю. Даже где-то, говорят, там, в Мексике с плакатами возле посольства нашего ходили: «Верните космонавтов на Землю».

После этого полета Александру Волкову предложили возглавить отряд космонавтов. Он согласился. Именно здесь он принял самое непростое для себя решение - позволил сыну прийти в космонавтику, прекрасно зная, чем это закончится лично для него.

«Есть приказ министра обороны, что в одном подразделении не могут служить отец и сын. На это, в общем-то, все закрывали глаза, в один голос говорили: «Как здорово, у нас наконец-то появится космическая династия». Такого еще не было. Ну, нашелся один человек, которому не понравилось это. И он выступил на межведомственной комиссии, и сказал: «Нет, вот приказ». Зачитал этот приказ, что не могут в одном подразделении находиться».

В армии проблема решается просто - отца и сына переводят в разные части, но отряд космонавтов в стране всего один.

«Я уже, по сути дела, выполнил свою задачу, в космос я уже не собирался летать. Ну как, не собирался, если предложили бы, конечно бы полетел. Но уже в это время много было молодежи, которая должна была летать. Я, как бы, оставлял для других возможность летать в космос. О том, что я или сын, у меня не было вообще сомнений. Здесь я принял сразу решение - дорогу зеленую сыну и спокойно уйти, закончить службу эту».

«Здесь дополнительный груз, конечно же, лег на меня, что его жертва не должна быть напрасной. И второе, что инструкторы, которые тренировали меня, они точно так же тренировали отца».

Каждый день на тренировках, во время экзаменов Сергею приходилось доказывать - он не звездный мальчик, не папенькин сынок. Он вынес даже самое трудное, испытание ожиданием.

«О том, что меня опять поставили на программу, что назначен экипаж, мне сообщил начальник Центра подготовки, Циблиев Василий Васильевич. Ну, вот так я, собственно, и узнал, что я опять в программе нахожусь. Ну, как-то так, знаете, уже прозвучало достаточно буднично, то есть он просто позвонил мне и сказал: «Сергей, сейчас вот было совещание, и обсуждались кандидатуры на 17-ю экспедицию. Вот, было принято решение, что ты и Олег Кононенко будете в этом экипаже, поэтому давай, удачи!». То есть вот так, собственно, и произошло».

Первый полет и он – командир, отвечает за экипаж и всю экспедицию. Возможно, именно тогда пришло понимание той ответственности, которая на него свалилась.

«- Башмаки снимайте.

- Помним.

- Корабль полностью готов. После вас…».

Финальная проверка корабля, потом они встретятся только на Байконуре.

«Земля в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе видна.

Как сын грустит о матери, как сын грустит о матери,

Грустим мы о Земле - она одна.

А звезды, тем не менее, а звезды, тем не менее…».

8-е апреля 2008 года, космодром Байконур. К старту отец и сын Волковы приехали вместе. У Сергея с собой талисман - уголек с родины, шахтерской Горловки.

«- Ты видишь, видишь?

- Уже нет, закрыл его.

- Да нет, он уже посредине стал».

«Когда он уже ушел там, сел в ракету, все ушли с площади, я там возле бункера остался. Я стоял в ста метрах. Ну, у меня слезы были на глазах».

«Пять, четыре, три, две, одна, ноль, пуск».

«- Триста восемьдесят секунд полета. Двигатели третьей ступени работают штатно.

- Приняли».

Эти помехи на экране видеосвязи означают - корабль вышел на орбиту.

«Экипажу удачного полета. Передаю связь ЦУПу Москвы».

10-е апреля, прошло два дня после старта, стыковка «Союза» с Международной космической станцией. В ЦУПе родственники космонавтов, Волковы приехали всей семьей, Волков старший комментирует такие знакомые ему действия сына.

«Дальность около семи метров, ожидается астральная».

«- Вот она, вот она, вот она.

- Потом автомат подтягивается.

- Крестик, видите, вниз опускается?

- Да, вот тот крестик, тот самый, он должен в центр переместиться».

«Командир корабля докладывает – касание есть».

«Есть сцепка»

«- Я тебя поздравляю.

- Где, где?

- Поздравляю».

Он ждал этого момента семь долгих лет. Судьба испытывала его многократно. И вот, Сергей Волков в космическом доме.

«Когда ты приходишь на станцию - это самый классный момент, потому что все! Ты открываешь люк – тепло, светло, и начинается твоя работа».

На орбите у космонавтов нет времени расслабиться, они живут по жесткому графику, составленному земными специалистами: обслуживание станции, ремонт сложнейшего оборудования и множество научных экспериментов.

«О, заколосилось как. Только одно пока зернышко не взошло, все остальные, вот, уже проросли. Очень приятно смотреть на зелень».

С одной стороны - частичка земной жизни, с другой - холодный черный космос, враждебная человеку среда. Но парадокс - оказавшись раз на орбите, человек навсегда заболевает этим бесконечным пространством.

«Когда во втором полете мы летали и увидели вот это мощнейшее полярное сияние, мы пролетели через него. Сполохи, жгуты света. Одно дело, когда ты смотришь со стороны, другое дело, когда ты летишь через это. Оно вокруг тебя, вот эти вот солнечные батареи, они прямо, вот, в свете купаются. Позвонил домой жене, говорю: «Наташ, слушай, сейчас я постараюсь тебе рассказать, что вот я сейчас вижу». И я начинаю ей рассказывать, и я понимаю, что я не могу, мне не хватает словарного запаса и знания цветов».

Своими впечатлениями они спешат поделиться с родными, и ради того, чтобы их увидеть, космонавты готовы на многое. Однажды на станции «Мир» Александр Волков ухитрился собрать новый телевизор из французского научного прибора, втайне от земного начальства.

«Пришла семья в Центр управления полетом и вот сели, и я говорю: «О, Аня, какое у тебя красивое платье. Смотри, там синее, здесь там что-то вот зеленое, там такое вот. И здесь вдруг немая сцена, там, с ЦУПа говорят: «А у вас же там телевизор». Я говорю: «Да нет, я знаю, что у нее это платье было». То есть начал выкручиваться. То есть, мы ее сделали, обрадовались, что мы в цвете видим, на большом экране. Месяц мы смотрели встречи семьями на этот экран. Потом я установил эту аппаратуру».

Для космонавтов на орбите дни пролетают очень быстро, а для тех, кто ждет их на Земле, время тянется бесконечно.

«Когда чужой муж летает, о, улетел здорово. Ну, порадуешься, потом раз - уже встречают. Господи, да только улетел, мы еще не соскучились за ним. А вот, а свой, конечно, полгода. Тут крестики на календарике ставишь. Тяжело».

«16, 18, режим этот выполнен. Люки открыты, началось физическое разделение. Отходим от станции. Вообще, толчок был чувствительный».

«Было очень приятно заметить, что в какой-то момент вообще получилось все, как в учебнике написано. Что там, как и тут, Земля находится вот так. Я посмотрел в иллюминатор - точно, так. Там, положено, что спускаемый аппарат должен кувыркнуться около одного раза. Смотрим, так и есть. А потом, конечно, начинается уже вход в плотные слои атмосферы, вращение, там, все начинает весить. Смотришь - пыль пошла сначала вниз, потом страницы ложатся нормально, не пытаются улететь, карандаш упал уже на бортовую. И здесь, конечно, вот это давление, перегрузки. С одной стороны – это тяжело, а с другой стороны, ну, Земля тебя обратно принимает».

Спуск, Земля встречает неласково. Трехтонную капсулу трясет, за иллюминатором бушует пламя, потом отстрел верхней крышки, рывок раскрывшегося парашюта, болтанка во все стороны. Под финал - сильный удар снизу, сработали двигатели мягкой посадки.

«Наиболее яркий момент, когда открывается люк, конечно, спускаемого аппарата, и вот этот вот свежий воздух, степной. У меня посадки обе, получается, в ноябре, там, в начале декабря. Такое, слегка с морозцем, и он втекает. И он действительно втекает, он вливается, вот этот свежий, свежий воздух, который ты не чувствовал полгода».

Казахская степь. Александр Волков на несколько минут опередил спасателей и был первым у еще горячей капсулы, в которой находился его сын. Кажется, с этим спуском родилась еще одна традиция в их семье.

«Люк открылся и сразу специалисты, конечно, открывают, там: «Все, ребята. Как себя чувствуете? Все хорошо?» - «Хорошо». Он, там, посмотрел, что вроде все висит, что положено. Я говорю: «Давайте, все, мы готовы выходить» - «Подожди, сейчас отец подойдет».

«Я когда заглянул – они счастливые сидят, утомленные, такие замученные, после этих перегрузок. Но они, они сияли, в улыбке все, что они на Земле».

Они почти не говорили, в те минуты это было невозможно. Но для Сергея оказалось так важно просто увидеть отца, услышать несколько фраз. Было важно, что после первого полета встречал именно он.

«Сегодня первый раз встречают экипаж, как правило, это очень опытные специалисты, спасатели. Все всё знают, но есть нюанс - они никогда не были там, и они ни когда не возвращались оттуда, что самое главное. И вот именно те эмоции, которые испытывает, вот именно вот это вот самый момент космонавт, наверное, понимает только именно, действительно, космонавт, который сам прошел через это и не раз».

«- Кто дома?

- Привет!

- Привет, дорогой!

- Давно не было дома

- Да».

Такие встречи – по-прежнему большая редкость в доме Волковых. Александр Волков на пенсии, но теперь у Сергея нет свободного времени, он начальник звездного отряда и готовится к следующему полету.

«Самое главное в жизни - это жизнь, это жизнь настоящего человека. Это то, что, как ты себя наметил, как ты ставишь перед собой цель, как ты ее добиваешься - это вот, я считаю, одно из самого главных в жизни, дойти до той цели, которую ты себе наметил».