Русская глубина

Войну начинают не военные. Войну начинают политики.

Генерал Уильям Уэстморланд

Первая серия

Долг – это то, чего в эту минуту не сделает никто, кроме вас.

Пенелопа Фицджеральд

В военном деле все просто. Но самое простое в высшей степени трудно. Мы хотим немного рассказать о моряках-подводниках, о том, кто они, и во имя чего ежедневно совершали и совершают подвиг, который называют буднями. Которые просто несут свою службу.

Кто-то сказал, что история человечества – это история войн, история противодействия с применением нового оружия. В прошлом веке было создано много нового оружия, которое в разной степени оказало влияние на взаимоотношения противоборствующих сторон. В середине века, в 1946 году, в Фултоне, Черчилль призвал к крестовому походу против Советов, а в 1948 году Великобритания разместила на своей территории 60 американских бомбардировщиков B-29 с атомными бомбами на борту. И Соединенные Штаты Америки, и Советский Союз делали ставку на недавно появившееся ядерное оружие.

Уже в 1949 году США наметили на территории СССР 200 целей в 100 городах для удара своими атомными бомбами. Основными носителями его традиционно считались самолеты, способные достигать цели на значительном удалении. Однако уязвимость баз и политические проблемы, связанные с размещением ударных частей за рубежом, заставили стратегическое руководство искать новые подходы. Вскоре решение было найдено: мировой океан перестал быть лишь великим водным путем, теперь он стал грандиозной стартовой площадкой.

30 сентября 1954 года в состав военно-морских сил США вошла первая в мире атомная подводная лодка. Имя первенцу дали «Наутилус». Боевым кораблем его, правда, можно было назвать лишь с некоторой натяжкой, хотя он и был оснащен шестью носовыми торпедными аппаратами. Скорее, это был опытный образец, предназначенный больше для экспериментов, чем для войны. Однако технологии, позволившие «Наутилусу» появиться на свет, были предназначены отнюдь не для лабораторий.

В 1957 году Соединенные Штаты несколько раз предприняли попытки достичь подо льдом Северного полюса, чтобы иметь возможность нанести удар по СССР с более близкого расстояния. Хотя это предприятие не увенчалось успехом, стало ясно: северные рубежи СССР теперь небезопасны, и проигрыш на море может означать проигрыш общей глобальной стратегии.

С 1952 года Советский Союз, не пришедший в себя после войны, вынужден был разрабатывать новый вид оружия. По своему значению для государства создание первого атомохода определялось как приоритетная задача, и для ее достижения страна отдавала все силы.

В подмосковном городе Обнинске, на первой в мире атомной электростанции, был создан первый учебный центр, где и готовили экипажи первых атомоходов. Обнинский учебный центр напоминал скорее научно-исследовательский институт, нежели секретный объект флота.

«В Обнинске было очень интересно. Лекции нам читали лучшие умы, потом нас послали на первую станцию, и мы там работали дублерами инженеров, инженерами, дублерами старших инженеров, старшими инженерами».

Новая техника требовала новых подходов. Потенциальные возможности этой техники поначалу были сравнимы с ее потенциальной опасностью. Например, во время испытаний действующего стенда постоянно возникала течь, и облако реактивного пара вырывалось наружу. При первом пуске реактора крышка оказалась негерметичной, через нее стала поступать вода, циркулирующая непосредственно в реакторе. Офицеры и матросы тряпками собирали ее в ведра и относили в могильник.

«Техника выходила из строя часто. Мы столкнулись с тем, что конструктивное оформление этой техники было примитивно».

Многие оставляли свои дозиметры в гардеробе, для того чтобы они показали меньшую дозу радиации, нежели та, что получил владелец. Делали это, опасаясь быть отстраненными от дальнейшей работы; честь стать членом экипажа первой атомной лодки перевешивала все.

«Был специальный институт биофизики, куда нас направляли. Там нас всех проверяли, пункции брали из костного мозга».

Закладывались жесткие законы повседневной жизни подводников-атомщиков, применительно к новой технике, к новым боевым возможностям. В этих законах не было и намека на условность, каждое действие требовало полной отдачи. В декабре 1958 года испытания были завершены, и К-3 – так официально называлась лодка – окончательно вошла в строй. Военно-Морской Флот СССР стал атомным.

Народившийся атомоход был более неуязвим, чем его предшественницы, дизельные подводные лодки. Это давало небывалое преимущество в боевой обстановке. Коллективное оружие нового типа совершило переворот в определении стратегии будущих войн.

«Мы гордились этой техникой, мы влюбились в эту технику, несмотря на все огорчения, которые она нам приносила. Говорить о какой-то большой роли нашей – у нас на эту тему даже мысли никакой не было».

Хотя в 1958 году испытания советской атомной подводной лодки официально считались завершенными, далеко не все еще было испытано и доведено до ума. Весь 1959 год лодку дорабатывали, она почти постоянно находилась в море, и, конечно, все это не прошло даром. На многих системах буквально не было живого места. Металл не выдерживал резких температурных перепадов, образовывались течи.

«Освоение первых лодок, особенно К-3, шло очень тяжело. Ребята, которые на ней отплавали и освоили ее, много претерпели, и такие труды понесли! Это было не плавание, это были выходы, мучительные очень…».

Скрытое противостояние на море продолжалось и усиливалось. К 1960 году американские подлодки стали регулярно появляться в арктических водах, более того, установили там районы боевого патрулирования. Естественно, Советский Союз не мог смириться с таким положением дел, и Военно-Морской Флот СССР начал подготовку к освоению Арктики. Важность этого района переоценить невозможно. Тот, кто владеет Арктикой, может беспрепятственно наносить удары по северным и центральным районам вероятного противника. Кроме того, лодки, действующие на глубине, подо льдом практически неуязвимы для самолетов и надводных кораблей. Их нельзя засечь со спутника, бороться с ними могут только такие же подводные лодки.

«Гидроакустические станции и комплексы того времени имели настолько маленькую дальность обнаружения малошумных целей, какими являлись подводные лодки, что это совместное маневрирование происходило буквально рядом друг с другом, в каких-то пяти-десяти кабельтовых, пятнадцати максимум. Подчас лодки ходили друг против друга, мы только могли видеть, как над головой что-то промелькнуло, и дальше ее ловить с другой стороны».

В это время состав Военно-Морского Флота Советского Союза входило уже четыре атомных лодки. Только они могли действовать в сложившихся условиях свободно. Однако объем решаемых задач был слишком велик, и освоение высоких широт могло растянуться на годы. В дело пошли проверенные войной дизельные подводные лодки с экипажами, имевшими бесценный опыт длительного плавания в непростых условиях.

Пробирались подо льдами, тщательно отмечая каждую полынью. Полынья – это возможность всплыть в случае необходимости, а необходимость эта у подводных лодок была такой же, как и у дельфина: живущего в море, но дышащего воздухом. В этом смысле атомная подводная лодка более сравнима с акулой, которая живет в естественной для нее среде и дышит жабрами. Хотя это сравнение очень условно, для дизельной подводной лодки полынья – это возможность выжить между океанским дном и многометровым льдом на поверхности моря.

«И тогда были сделаны торпеды, специально для подрыва льда. Мне пришлось на своей подводной лодке, с нашим экипажем, испытывать эти торпеды. Мы загрузили этот боезапас, ушли под лед, выбирали лед определенной толщины – паковый, подрывали, находили эту полынью, высаживали десант на лед, замеряли эту полынью, как попасть в нее подводной лодке…».

Можно без преувеличения сказать: весь Советский Военно-Морской Флот работал на решение важнейшей оборонной задачи. И даже несмотря на это, подготовка заняла времени больше, чем рассчитывали. Только к лету 1961 года первенец атомного подводного флота был готов к походу на Северный полюс. Но не всем планам суждено сбываться.

4 июля 1961 года К-19, первая атомная ракетная лодка, шла в заданный район северной Атлантики. В 04:15 внезапно сработала аварийная защита реактора, резко упало давление в контуре, в реакторе без охлаждения моментально повысилась температура, что могло привести как к тепловому, так и к ядерному взрыву. Авария такого рода случилась впервые, способы ее ликвидации были неизвестны, штатной системы для аварийного охлаждения атомного котла на первых подводных лодках предусмотрено не было.

Последствия для соседних стран были непредсказуемы, за тысячу миль от берега экипаж остался без связи и надежды на помощь. Оценили ситуацию. Для устранения неполадки нужно было войти в реакторный отсек, зараженный радиоактивными газами, и работать непосредственно у поврежденного реактора, там, где все живое погибало через несколько минут.

Система была изготовлена в течение двух часов, добровольцами, посменно. Восемь человек, во главе с офицером Борисом Корчиловым. Восемь человеческих жизней – вот цена, которую пришлось заплатить в то утро.

«В то время летальной дозой считалось примерно 500-550 рентген. По оценкам, Корчилов получил порядка 2000 рентген, не считая того, что заглотал внутрь, потому что изолирующие приборы пришлось снять в этих условиях».

Высокая температура, теснота в реакторном отсеке и сильнейший дефицит времени заставляли отказываться от средств защиты. И хотя по приказанию командира все, кто не был занят на вахте и у реактора, были выведены наверх, свою дозу радиации получил каждый. Когда угроза разрушения реактора уменьшилась, командир лодки, капитан второго ранга Николай Затеев принял решение двигаться в район учений, рассчитывая встретить там советские корабли. К счастью, его расчеты оправдались, и вскоре к аварийному атомоходу подошли две дизельные лодки. С их помощью удалось связаться с берегом. Вскоре подошли еще несколько кораблей. Когда личный состав был эвакуирован, на аварийную лодку был направлены две аварийные партии.

«Я был старшим кормовой группы. Подошли к кормовому люку, активность у люка уже около 20 рентген, но мы уже были в изолирующих костюмах. Когда спустились в девятый отсек, активность стала больше…»

Весь экипаж К-19 перешел на дизельные лодки, и одна из них приготовилась торпедировать аварийную субмарину, если возникнет угроза ее захвата вероятным противником. Однако, к счастью, торпеды не понадобились. Через несколько дней подошедший буксир привел лодку домой.

«Корчилов уже скончался на эсминце. Перед смертью он распух, человек стал в три раза больше: вода и живые клетки под влиянием радиолиза раздулись в несколько раз, и когда его стошнило, несколько дней дезактивировали палубу, такая была активность внутри человека».

Моряки – народ суеверный. Корабли – как люди, у каждого своя судьба. Некоторые считают, что предвестником несчастий, обрушившихся на лодку, послужил эпизод, произошедший при спуске ее на воду: традиционная бутылка шампанского не разбилась после первого броска. Так или иначе, после аварии на К-19 дальние походы атомных лодок были временно прекращены, до выяснения обстоятельств. Так что, первый поход к Северному полюсу произошел значительно позже.

Летом 1962 года Мурманскую область собрался посетить руководитель Советского государства, Никита Сергеевич Хрущев. К его приезду и решили приурочить покорение полюса. К-3 спешно готовили к походу. 10 июля подводная лодка вышла в море, через несколько дней пришли две радиограммы. В одной Военный Совет флота выражал уверенность, что моряки с честью выполнят свой долг, а в другой… в другой главный энергетик проекта требовал запретить подводной лодке К-3 выход в море. Это требование он выдвинул, ознакомившись с техническим состоянием лодки.

Техническое состояние оптимизма не внушало. Ресурс многих механизмов был в значительной степени выработан, и поэтому лодка шла, используя свои реакторы лишь на 60% мощности. Увеличивать мощность было просто опасно.

В соответствии с планом похода, на обратном пути должны были быть проведены торпедные стрельбы. Неожиданно руководство меняет планы похода и приказывает срочно возвращаться. Срочно, а срок такой, что успеть можно было, лишь разогнав реакторы на полную мощность. Эта нагрузка могла быть губительна для реакторов, для техники, для людей. Но приказы не обсуждаются, рисковать подводникам приходилось всегда, и в данной ситуации они, выполняя приказ, доводят разгон реактора до недопустимой мощности. Один из парогенераторов, и без того искривший, просто загорелся. Пришлось срочно ремонтировать; через непродолжительное время все повторилось.

Остается только догадываться, что испытывал экипаж, выполняя этот приказ. К счастью, все обошлось, и в точно указанный срок вошла в базу. Приказ был выполнен. Причина такой спешки для экипажа выяснилась быстро: на Севере в это время находился Никита Сергеевич Хрущев. Он захотел лично встретиться с командиром первой советской подводной лодки, дошедшей до Северного полюса.

Военно-морской флот начал энергично осваивать полярные районы. В строй вступали все новые и новые лодки, однако и первые атомоходы продолжали ходить в море, оставаясь, по сути, испытательным стендом для новых технологий. Работа на износ и объективное незнание ресурса на многие механизмы стали приносить проблемы.

«Почему в Карибский кризис не могла войти ни одна атомная лодка? Послали бригаду дизельных, а почти у всех атомных меняли парогенераторы в это время».

В конце пятидесятых годов Куба освободилась от влияния США. Смириться с этой потерей в Пентагоне не могли. Попытки вернуть все на круги своя оказались безуспешными. В Белом доме было неспокойно, на всякий случай, для усиления армии, Президент США Джон Кеннеди призвал на службу 150 тысяч резервистов. В это время Соединенные Штаты Америки на территории Турции расположили баллистические ракеты с атомными боезарядами. Тоже на всякий случай. Эти боезаряды могли достичь жизненно важных районов Советского Союза, назревала напряженность и реальная угроза войны между США и СССР.

Несмотря на всю сложность ситуации, верный интернациональному долгу Советский Союз оказал Кубе военно-техническое содействие, а установленные там советские баллистические ракеты теперь могли, в свою очередь, достигнуть сердца США. Этот конфликт стремительно развивался, Соединенные Штаты стремились наглухо заблокировать остров с моря. К берегам Кубы отправился огромный флот: 183 корабля.

Разумеется, Советский Союз не пожелал мириться с таким положением дел, и на помощь руководителю Кубы, Фиделю Кастро, решено было отправить отряд кораблей военно-морского флота. Отряд состоял из эскадры военных кораблей и специально сформированной эскадры дизельных подводных лодок. Однако, по различным причинам, в море вышла лишь бригада подводных лодок, состоящая из четырех субмарин. Они и должны были противостоять огромному американскому флоту в районе, отстоящем от своих баз на тысячи миль; сопровождать советские суда, а в случае необходимости применить оружие, включая ядерное. Всего четверка наших подводных лодок против огромного американского флота.

«В зону конфликта были отправлены дизельные подводные лодки, которые были подготовлены к этому походу. Атомные подводные лодки только вступали в строй, и было много неполадок с техникой».

«Провожаем не на войну, но все может быть» – так напутствовали подводников. И это действительно было так, каждая подводная лодка несла по 22 боевые торпеды, в том числе и одну с ядерным зарядом. Едва покинув прибрежные районы, лодки тут же стали объектом охоты противолодочных сил НАТО. Ситуация осложнялась отсутствием необходимого навигационного оборудования и полной неприспособленностью дизельных подводных лодок к действиям в условиях тропиков.

«641-й проект подводных лодок – это была в то время самая современная подводная дизельная лодка. Но она была построена для северных широт умеренного климата. Для плавания в широтах южных, особенно тропических и экваториальных, эта подводная лодка приспособлена не была».

Дизельная подводная лодка на дизельном двигателе идет только в надводном положении, потому что дизельному двигателю нужен кислород. Во время движения на дизельном ходу идет зарядка аккумуляторов, они питают электродвигатели, на которых лодка идет в подводном положении. Итак, четверке советских дизельных подлодок приходилось идти в условиях невероятно жесткого противодействия. Ведь дизельная лодка не атомная, она должна периодически всплывать на поверхность, чтобы пополнить запас воздуха и зарядить аккумулятор. Всплывать рядом с противником – верное самоубийство, но выхода не было, и американские корабли весьма недвусмысленно предупреждали подводников взрывами глубинных бомб и выстрелами перед самым носом советских субмарин.

«Прежде всего, они шли на таран. Когда дизели вышли из строя, Шумков оказался в таком положении, что надо было всплывать. И когда они всплыли, на него пошли на таран, лодка Шумкова срочно погрузилась, и винтами чуть корпус не царапнуло. Они могли его буквально разрезать пополам».

Все противолодочные силы американцев были направлены на проверку крепости нервов советских подводников. Нервы советских командиров выдержали, и еще можно благодарить судьбу, что ни одна торпеда с ядерной боеголовкой не нашла своей цели. А что перенес личный состав? Людям противостоял не только вероятный противник, но и окружающая среда.

«Нам приходилось ограничивать личный состав подводных лодок пресной водой. Личному составу выдавался стакан утреннего чая и стакан вечернего. Температура достигала пятидесяти-шестидесяти градусов, особенно в дизельных отсеках, которые и так полны паров дизельного масла. Личный состав падал, особенно в дизельных отсеках, в обморок».

Оправдана ли была такая проверка людей на прочность? Каков предел этой прочности у военного человека, и по какой шкале измеряется этот предел? Наверное, эти вопросы не имеют однозначного ответа. Но очевидно, что карибский рейс не был бесполезен. Он четко показал всю реальную мощь сторон и всю зыбкость мира. А Соединенные Штаты Америки вынуждены были признать, что руководить всей планетой они пока не в состоянии. Поэтому в самый пик кризиса, 28 октября 1962 года, начались переговоры с участием представителей Кубы и Генерального Секретаря ООН. Соединенные Штаты Америки сняли с Кубы блокаду, Советский Союз вывез из Кубы свои ракеты. В мире стало спокойнее, советские моряки-подводники продолжали нести свою службу.

Вторая серия

Война не кончается, она отдыхает

Военные средства оказывали значительное влияние на политику. Отношения между Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки складывались непросто. Между этими двумя державами возникло множество туго завязанных узлов. Если их не развязывать, то может образоваться такой клубок, который потом и не распутается. У политиков распутывать не получалось. Карибский кризис утвердил обе стороны в стремлении наращивать ядерные мускулы. Вопросов о ядерной бомбе не было ни у США, ни у Советского Союза, обе стороны ломали головы только о способе доставки этой бомбы на территорию противника.

Америка делала ставку на авиацию с разветвленной сетью баз и на подводные лодки. К тому времени подводные лодки уже могли стрелять из-под воды баллистическими и крылатыми ракетами. Крупные надводные корабли либо ставились на консервацию, либо переоборудовались. Россия пошла по такому же пути, с одной поправкой: в отличие от Америки, в Советском Союзе большие корабли с артиллерийским вооружением не консервировали, а резали на металлолом. Флот сокращался, сокращался непродуманно; на первое место значимости выходили ракеты.

Опыт Второй мировой войны показывал: подводные лодки всех стран в ходе боевых действий потопили транспортов и боевых кораблей больше, чем надводные корабли и авиация, вместе взятые. Помимо этого соображения, считалось, что Запад уже располагает мощным подводным флотом, базами по его обслуживанию и мощной судостроительной базой. Чтобы сравняться с флотами стран НАТО хотя бы по основным классам кораблей, потребовались бы долгие годы строительства и огромные затраты. Позволить себе этого в Советском Союзе не могли. Среди офицеров флота даже ходила такая шутка: чтобы разорить СССР, нужно, чтобы американцы подарили один авианосец…

Новая военная доктрина предусматривала активное использование военных сил, как для охраны своих рубежей, так и для создания угрозы на коммуникациях вероятного противника на всех океанских театрах. Именно поэтому подводные силы Советского Союза были ориентированы на подводные лодки, вооруженные баллистическими ракетами, и многоцелевые лодки, вооруженные крылатыми ракетами, ракетоторпедами и торпедами. Однако опыта ведения подобных действий не было. Богатый опыт Второй мировой войны здесь не годился. Наряду с этим недоставало опыта в использовании как атомной силовой установки, так и ракетного вооружения. Да и сами атомоходы были еще дорогими в изготовлении. Все это заставляло использовать для ракетного вооружения дизельные подводные лодки.

Развитие одних только подводных сил не принесло, как ожидалось, полномасштабного решения задач, стоящих перед флотом. Порезанные на металлолом суда обогатили страну только металлоломом. Теперь требовалось более интенсивное развитие и строительство других родов флота.

В Советском Союзе давно разрабатывалась идея размещения ядерных ракет на подводных лодках. Даже проект первой атомной подводной лодки К-3 первоначально предусматривал размещение на ее борту одной-единственной суперторпеды с ядерной боевой частью. Диаметр этого монстра был равен полутора метрам, однако Советский Военно-Морской Флот воспротивился такому решению. После выстреливания этой торпедой лодка почти со стопроцентной вероятностью была обречена на гибель. От идеи использовать это «чудо-оружие» отказались. Однако время от времени эта идея всплывала.

Тем не менее, разработка баллистических ракет для подводных лодок началась в СССР еще в 1954 году. В начале 1959 года такая ракета была принята на вооружение. Уже тогда стало ясно, что размещаться она должна на специальных атомных подводных кораблях. Однако у Советского Военно-Морского Флота не было подводных лодок такого класса. Первыми подводными ракетоносцами стали специально разработанные дизельные подводные лодки. Эти дизельные подводные лодки и были заложены в основу морской ядерной ракетной мощи Советского Союза.

«В 1954 году у нас, в ЦКБ Королева, начали работать над созданием специальной баллистической ракеты для подводных лодок. Впервые она была готова в 1955 году, и впервые испытана на Севере. Старт был успешный, но, несмотря на это, наше командование и правительство обращает большее внимание на то, что есть у них. Крылатые – значит, больше давайте крылатых. Поэтому работала вторая фирма, Челомея – там, между прочим, одним из инженеров был сын Хрущева, поэтому она процветала, а Королева немножко зажимали».

Хотя у каждого вида ракет были свои преимущества и недостатки. Преимуществом баллистических ракет можно было считать большую дальность и способность достигать цели в глубине территории противника. Преимуществом крылатой ракеты являлась ее более высокая точность попадания, на том этапе. Однако невысокая скорость и высота полета делали ее уязвимой. Пока шел спор между ракетчиками, флот осваивал оба типа ракет. Именно результаты стрельб явились определяющими в принятии правительственных решений.

Первоначально дальности баллистических и крылатых ракет были незначительными, поэтому первые атомоходы, вооруженные ракетами с ядерной боеголовкой, вынуждены были находиться у самых берегов противника. Первыми целями для них могли стать крупные военно-морские базы и объекты в прибрежной зоне.

«Нужно для этого было подойти к побережью Соединенных Штатов Америки, потому что вначале у нас были созданы баллистические ракеты с подводных лодок на 300 километров, потом на 500, потом на 1500, 2000 километров. На таком расстоянии приблизительно должна была быть подводная лодка у побережья США. И тогда они создали систему, так называемую «СОСУС», вложив колоссальные силы и средства в ее создание».

На океанском дне была установлена целая сеть специальных гидрофонов, позволявшая обнаруживать перемещение советских подводных лодок. В эту систему обороны входили патрульные самолеты, подводные лодки и подводные корабли, постоянно занимавшиеся поиском подводных объектов. Во многом из-за этой системы были обнаружены советские подводные лодки в период Карибского кризиса.

Соединенные Штаты Америки практически безраздельно хозяйничали на море. К 1960 году они обладали тремя атомными подводными ракетоносцами, вооруженными 48 баллистическими ракетами, которые могли стартовать из-под воды. За семь следующих лет в строй вошли еще 38 ракетоносцев. Положение становилось критическим. Обороноспособность Советского Союза стремительно теряла свои позиции, необходимо было спасать положение.

«Следовательно, нашим подводным лодкам, вооруженным баллистическими ракетами, нужно было преодолевать большие расстояния, плавать в большом радиусе действий, для того чтобы держать под угрозой, под прицелом побережье Соединенных Штатов Америки, в случае развязывания ими войны».

Уже был опыт плавания советских атомоходов в полярных широтах. Лодки могли переходить с Северного флота на Тихоокеанский, но это были короткие по времени переходы, длительностью до пятнадцати суток, и показать, на что способны атомоходы, они не могли.

«Надо было убедиться в том, что на полный, на неограниченный радиус способны лодки плавать, потому что ситуация их применения могла возникнуть в любой точке мирового океана».

Было принято решение снарядить три лодки в длительное плавание, которое, хотя и не являлось географически кругосветным, но составляло по протяженности 40 тысяч километров, то есть длину экватора. Предполагаемый поход имел, в том числе, и политическое значение. В нем должна была быть поставлена окончательная точка в споре о боевых возможностях атомоходов и их способности в длительном плавании выполнять боевую задачу.

«Это плавание было осуществлено вокруг Южной Америки, Огненной Земли; проливом Дрейка, который изобилует айсбергами. Опыта плавания там не было никакого».

В море смогли выйти только две лодки. Для их сопровождения сформировали отряд надводных кораблей, который следовал тем же курсом. Ревущие «сороковые» спутали все планы. Непрерывные шторма и туман заставили тех, кто шел над водой и под водой, действовать самостоятельно.

«Пролив Дрейка было очень трудно форсировать, в связи с тем, что были шторма, было много айсбергов, таких, что 50-70-100 метров над водой, значит, 500 метров под водой. Лодка таких глубин не имела, надо было уклоняться».

«Кругосветное плавание атомных подводных лодок совершено под командованием ныне вице-адмирала, Сорокина. Оно продолжалось немногим более полутора месяцев. Было пройдено, без всплытия на поверхность, около 40 тысяч километров. Поход проходил в трудных условиях. Отряд во время плавания побывал в разных климатических зонах, несколько раз пересекал экватор. Подводные лодки выполняли учебное подводное маневрирование, решали учебно-боевые и исследовательские задачи».

Впервые в столь длительном плавании атомоходы не только должны были совместно пройти весь путь, но и пройти его скрытно. Поэтому, когда в назначенный срок лодки прибыли на Камчатку и с трибуны Съезда КПСС было объявлено о выполнении задачи, для многих в военно-морском ведомстве США это стало неприятным известием. Атомный подводный флот Советского Союза стал еще и в полной мере океанским.

«Обстановка в мире была настолько неспокойной и сложной, что необходимо было держать в море наибольшее количество сил, которые могли бы в нужный момент по сигналу Генерального Штаба или Верховного главнокомандования действовать уже по-боевому. То есть, крылатые баллистические ракеты должны были запускаться, стрелять по соответствующим соединениям; торпедные лодки занимали боевые позиции, и прочее».

К семидесятым годам 41 атомной подводной лодке с баллистическими ракетами на борту противостояло 20 аналогичных советских. И без того очевидное преимущество американцев усиливалось тем, что американские ракеты были оснащены многозарядными разделяющимися боеголовками. Это означало, что реально против 2048 ядерных зарядов американского морского базирования советский морской флот располагал только 316. Вслушайтесь в цифры: 2048 против 316! Комментарии излишни…

Советская промышленность бешеными темпами сокращала это разрыв. Со стапелей непрерывно сходили новые лодки. Они пополняли Северный и Тихоокеанский флоты, причем, если северные лодки были вынуждены действовать в районах, нашпигованных гидрофонами противника, то перед лодками, базирующимися на Камчатке, путь лежал в открытый океан, который сразу становился стартовой площадкой. Очевидное преимущество района заставляло нести службу в море непрерывно, это делали атомоходы и дизельные лодки.

«Это все-таки уже в то время было реальной силой, которая фактически противостояла американскому флоту. Американцы очень боялись наших подводных лодок. Именно с того момента они приняли свою тактику вести дизельную лодку атомной подводной лодкой, путем слежения».

24 февраля 1968 года дизельная К-129 вышла в море. На ее борту были три баллистические ракеты. Командовал этой подводной лодкой капитан первого ранга, Владимир Кобзарь.

«Кобзарь отлично подготовленный офицер, это был один из лучших офицеров на Тихоокеанском флоте. Он был первым, чья лодка была переоборудована под комплекс Д-2, которая стреляла уже из-под воды, на дистанцию 1600 километров».

К-129 вышла в море, имея обычное боевое задание; отработанный в длительных походах экипаж вселял уверенность. По непонятным причинам, в установленный срок лодка не вышла на связь. Безмолвие в эфире было гнетущим. Думать о худшем не хотел никто, тем более что причин для невыхода на связь могло быть тысяча.

«Почти сутки беспрерывно давали радиограммы в ее адрес, срочно сообщить свое местоположение и действия. Когда сутки прошли, командование поняло, что случилось что-то серьезное».

Более тридцати кораблей, самолеты – все было брошено на поиски пропавшей лодки. Сотни локаторов и гидроакустических станций непрерывно осматривали горизонт. Но все тщетно, подводной лодки как будто никогда не было и вовсе, а вместе с ней – почти сотни человек.

«Американцы поступили по-другому. Совместно с нами они не искали, но самолеты беспрерывно летали над нашими кораблями, ведущими поиск».

В июле того же года специальная поисковая подводная лодка военно-морских сил США обнаружила нашу потерянную подлодку. Советская К-129 лежала на дне. На первый взгляд она казалась совершенно целой, но при ближайшем рассмотрении виднелась рубленая рана на ее борту. Лодка погибла. Командованием ВМФ СССР сразу стали разрабатываться версии ее гибели, в числе которых было столкновение и с американской подлодкой, и с надводным кораблем. Лодка могла идти на перископ на глубине. На этой глубине она недоступна для противолодочных локаторов, однако может быть легко поражена кораблем с большой осадкой. Возможности перископа ограничены, поэтому корабль с лодки могли и не заметить. Услышать его тоже не могли, потому что акустик мог быть оглушен грохотом собственных дизелей.

«А потом разведка нам сделала добрую услугу. Донесли, что подводная лодка «Суортфиш» через пять суток после того как мы потеряли связь с нашей подводной лодкой, прибыла в японский порт Йокосуку и в строжайшем секрете была поставлена в док. Благодаря нашей разведке было выяснено, что у нее помята носовая часть и ограждение рубки».

Обстоятельства, связанные с гибелью, обнаружением и дальнейшими попытками поднять лодку с глубины 4000 метров с помощью специально построенного судна «Гломар эксплорер» наводят на очевидную мысль о том, что американцы знали, где искать. По этой версии, советскую дизельную лодку К-129 убила американская атомная подводная лодка «Суортфиш» (переводится с английского как «меч-рыба»). Подводные лодки, как огромные хищники, выслеживают друг друга в чудовищной толще океана, тщательно прислушиваясь, кружа, путая следы, порой едва не касаясь друг друга бортами. Во время такой охоты «меч-рыба» и нанесла роковой удар. Ремонт был проведен в течение одной ночи, а затем «Суордфиш» ушла в Перл-Харбор. Экипаж дал подписку о сохранении обстоятельств аварии в тайне. Еще полтора года лодка не выходила на боевое патрулирование.

Через шесть лет «Гломар эксплорер» сумел дотянуться до лежащей на большой глубине К-129 и попытался поднять ее. Однако корпус, поврежденный страшным ударом, не выдержал и разломился. Извлечь из-под воды удалось лишь носовую часть, первые два отсека и часть третьего. Тела шести моряков, поднятые на поверхность вместе с обломками лодки, были захоронены в море в соответствии с обычаем.

«Обнаружить-то это обнаружили, но пресечь эти действия мы не могли, опять-таки по нашей глупости и недальновидности. Если бы правительство Советского Союза объявило о гибели подводной лодки на весь мир, а не скрывало этот факт до последнего момента, когда через 25 лет этих подводников не наградили орденами посмертно. Если бы это место, как положено, было объявлено местом захоронения, а это означает, что все, что там находится, есть собственность той страны, которая объявила это место захоронением, и никто не имеет права туда соваться, то мы бы там, конечно, ничего не сделали, со своими возможностями. Но и американцы бы туда не сунулись».

И даже сейчас, через много лет, уже после падения «железного занавеса», детали этой трагедии по-прежнему остаются невыясненными. Видимо, политикам, как и подводникам, нельзя делать резких движений.

Техника совершенствовалась. На смену устаревшим подводным лодкам приходили новые. Уже в начале семидесятых годов тактические характеристики первого баллистического оружия вызывали лишь улыбку. В строй входили новые подводные лодки, которые могли нести 16 ядерных ракет с дальностью до 2000 километров.

«Это была ответная угроза протии развертывания американских подводных лодок типа «Джордж Вашингтон». Начали развертывать свои подводные лодки и Франция, и Англия, которые являлись фактически единым целым».

Советский Союз не имел баз за рубежом, и ему приходилось вести длительное патрулирование у берегов противника. Америка искала пути по сведению к минимуму удара возмездия. Политическая забава применить оружие первыми не давала политикам покоя. Мир снова замер в напряженном ожидании. Но теперь в атомные игрища двух держав ввязалась уже и Европа.

«И тогда они начали развертывать в Европе свои ракеты «Першинг», которые имели очень короткое время подлета и практически могли вывести из строя нашу ракетную систему предупреждения об этом нападении и наши ракеты, которые находились в шахтах».

Если раньше, за подлетное время в 25-30 минут, можно было нажать и свою ядерную кнопку, то теперь все стало сложнее. Вновь на первый план вышли атомные подлодки с баллистическими ракетами, и теперь одиночное побрякивание оружием влилось в хор по безвременной кончине человечества.

«Наши подводные лодки, находясь у побережья Соединенных Штатов Америки, создавали адекватную угрозу этим «Першингам».

Америка чувствовала свою уязвимость. Желание отделаться легким испугом в грядущей войне снова было сведено на нет. Возобладавший разум вывел «Першинги» из Европы. Та, в свою очередь, вздохнула с облегчением, ибо с какой стати ей было ввязываться в бойню двух амбициозных сверхдержав? Мир и на этот раз выстоял, по той причине, что ни одна из сторон – ни СССР, ни США – не могла почувствовать явного преимущества в силе. Но политика продолжала делаться военными средствами. Подводники зубами развязывали политические узлы; узлы, которые не поддавались языку политиков. Подводникам было не привыкать.

Третья серия

Чем лучше человек, тем меньше он боится смерти.

Лев Толстой

Американские «Першинги» в Европе, советские ракетоносцы у берегов Америки. Теперь узнать о начале войны правители смогут, лишь увидев в окно падающие ракеты. Вот основной лейтмотив противостояния в семидесятые годы. Очевидцы вспоминают эти годы как время сумасшедшей гонки; лодки выпекались, буквально как блины. Многое приходилось доделывать прямо на флоте, в промежутках между боевыми службами. Но только таким образом абсолютному господству США на море был положен конец. Советский подводный атомный флот стал грозной силой, что и было продемонстрировано на учениях «Океан».

«Военная составляющая в политике всегда присутствовала, присутствует и будет присутствовать. Это были учения, когда у нас уже был развернут большой океанский флот – а этим именно занимались несколько поколений, и прежде всего под руководством Главкома Военно-Морским флотом Горшкова Сергея Георгиевича. Нужно было, во-первых, демонстрировать эту мощь, которая могла быть противопоставлена американцам и НАТО, а она действительно могла быть противопоставлена. Это было время, когда нас могли любить, могли ненавидеть, но считаться с нами были обязаны, и считались».

Как ни парадоксально, это немало способствовало разрядке отношений между СССР и США, проявившейся в начале семидесятых. Но идиллии не длятся долго. В начале восьмидесятых годов корабельный состав военно-морских сил США был значительно обновлен. Советский Союз снова был вынужден догонять, а в гонках неизбежны потери; в больших гонках – большие.

Около пяти часов утра 3 октября 1986 года, недалеко от Бермудских островов, атомная ракетная подводная лодка К-219 переходила с одной глубины на другую. В этот момент в третью ракетную шахту левого борта стала поступать забортная вода, которая сразу раздавила топливные баки находившейся там ракеты. Компоненты жидкого топлива смешались, взрыв потряс корабль.

От немедленной гибели лодку спасли прочная сварка корпуса и то, что большая часть энергии взрыва ушла вверх, через сорванную крышку. На борту вспыхнул пожар, через разрывы из шахты в жилую зону хлынул гептил – по сути, концентрированная азотная кислота, пожирающая все на своем пути.

Несмотря на сложнейшую обстановку, удалось всплыть. Ядовитые пары растекались по отсеку. Никто не знал, как бороться с такой бедой, боролись, как привыкли бороться с пожаром, тем более что он не заставил себя ждать. Обжатые переборочные двери ракетных отсеков делили экипаж на две части: узников носовых и кормовых отсеков.

Но не зря говорят, что беда не приходит одна. После изнурительной пятнадцатичасовой борьбы за выживание поступил доклад из реакторного отсека: там лопнул паропровод. Это был верный взрыв. Реактор надо было заглушить немедленно, но дистанционное управление вышло из строя. Из тех, кто в этот момент находился в корме, заглушить реактор вручную могли только двое: командир группы, старший лейтенант Николай Беликов, и специальный трюмный машинист, матрос Сергей Преминин. Вдвоем они и пошли к реактору.

Сменяя друг друга, моряки стали опускать аварийную защиту. Через некоторое время от жары, отравления, перепадов давления они начали терять сознание. Вернулись обратно, и тут Николай Беликов упал. Привести его в чувство уже не удалось. Сергей Преминин остался с реактором один на один. Он снова пошел в реакторный отсек, где температура уже поднялась до восьмидесяти градусов.

Что ему пришлось там пережить, не знает никто. Точно можно сказать лишь, что реактор он заглушил. Однако обратно вернуться уже не смог. «Не могу открыть переборку, не идет», - сообщил Сергей. Все попытки помочь ему были тщетны. Моряки из соседнего отсека пытались выдавить дверь с помощью раздвижного упора, но напрасно. Он так и остался рядом с побежденным реактором.

Несмотря на все попытки спасти корабль, диффирент увеличивался. Авария нарушила герметичность прочного корпуса, и в отсеки продолжала поступать вода. Экипаж начал переходить на подошедшие корабли, командир остался в рубке вместе с девятью членами экипажа, чтобы до конца бороться за живучесть корабля. У них не было и мысли оставить бесхозным подводный ракетодром. Но когда лодка стала зарываться под воду носом так, что оголились винты, стало ясно, что все кончено.

С опаской суда покидали район бедствия. Впервые за всю историю мореплавания уходил в пучину атомный ракетный крейсер, и никто не мог сказать, что произойдет в следующую минуту: упокоится он с миром, или взметнется в небо ядерный гриб. Сразу после всплытия старший помощник командира, капитан третьего ранга Владимиров, обнаружил на корпусе двойную борозду. Она отливала металлом и тянулась вдоль левого борта, от аварийной шахты в корму. Как она появилась, неизвестно. Незадолго до взрыва, выполняя маневр, экипаж ощутил два последовательных толчка, явно указывающих на контакт с собратом по стихии.

«Причиной этой аварии на подводной лодке явилось столкновение с американской подводной лодкой. Но не просто удар куда-то вбок, а так получилось, что подводная лодка чиркнула и сместила крышку ракеты. Ракета фактически имеет очень тонкую оболочку, для того, чтобы она была легкая. Она потому выдерживает большое давление, что у нее и изнутри, и извне давление одинаковое. Для того чтобы подводная лодка стреляла с глубины 50-45 метров, порядка 5 килограммов, то перед тем как открыть шахту, ее заполняют водой. Ракета надувается давлением, шахта наполнена водой – давление уравнено, и тогда открывается крышка, а давление на стенки фактически нет, что извне, что внутри поддуто воздухом, и давление одинаковое. Если ее не поддуть и открыть крышку, конечно, ракета мгновенно сомнется, эти два компонента – гептил и амил – соединятся, и произойдет взрыв в шахте».

Кстати, вопреки обыкновению, американские военные не стали поднимать шум вокруг гибели советской подводной лодки. «Офицеры Пентагона ведут себя так, будто существует взаимная заинтересованность США и Советского Союза в том, чтобы не трезвонить на весь мир о потере советской субмарины», - с удивлением писала в те дни лондонская «Таймс».

Морских суеверий известно много. Не будем обращать внимание на созвучность номеров К-129 и К-219, но в обоих случаях взрыв реактора предотвращался человеческой жизнью. На К-219 стоял реактор нового типа, его принудительная остановка уже не убивала смельчаков радиацией. Радиация не убила, а вот дверь…

Любая авария на море наносит не столько материальный, сколько моральный ущерб. Починить железо несложно, раны в душах затягиваются болезненнее. Лечить эти раны – задача первоочередная. Прошел год после катастрофы К-219. В Штабе ВМФ родилась идея. В первых числах марта 1987 года от пирса Западной Лицы ушла в море атомная подводная лодка. Через некоторое время за ней последовала другая, затем третья, четвертая, пятая. Так началась знаменитая операция Советского Военно-Морского Флота «Атрина».

«Она была задумана мной давно – я был тогда командующим флотом, и я был инициатором. Она не была единственной, а явилась заключительным этапом поисковых разработок применения наших атомных подводных лодок».

Величайшее достижение подводной лодки – ее скрытность. Если противник в состоянии контролировать ее действия и перемещения, то сам выход в море уже лишен смысла. Советские подводные лодки, базирующиеся на Севере, выходили в океан всегда одним путем. На их пути американцами были развернуты противолодочные рубежи, состоящие из надводных и подводных кораблей, противолодочной авиации и сложнейших стационарных систем.

«Один рубеж на Севере был – Нордкап-Медвежий, который был оборудован системой «СОСУС». Там были и системы обнаружения, и службу несли постоянные силы – подводные лодки типа «Кобен», норвежские. Там были надводные корабли, все время патрулировала противолодочная авиация. Следующий рубеж – Шотландия, в районе Великобритании, потом на подходе к Соединенным Штатам Америки. Это были рубежи, которые фактически отслеживали наши подводные лодки, по их наведению посылались туда силы, которые в промежутках между этими рубежами осуществляли слежение, с тем, чтобы не действовали наши подводные лодки бесконтрольно.

Обычно подводные лодки выходят в море поодиночке, реже – парами. Целой дивизией выходили впервые. Вначале все было как обычно: советские лодки спокойно прошли через противолодочные рубежи, были обнаружены всеми системами, и… внезапно исчезли. Считать, что внезапно исчезли пять подводных лодок, нельзя, потому что космос все время наблюдает их, отслеживает, где они стоят. Мы знали, что противник будет насторожен, но надо было найти такой способ развертывания, такую нестандартную сделать ситуацию, что, зная, что они ушли куда-то в море, в стоге иголку трудно искать. Была разработана операция «Атрина» на пять подводных лодок. Фактически они лодки обнаружили на первом рубеже, на втором, а потом они пропали».

Поначалу это не вызвало никаких тревог; пропали – найдутся на следующем рубеже: идут себе привычной, а значит, хорошо контролируемой тропой. Но прошло восемь суток, а следов дивизии обнаружить не удалось. Американцы потеряли целую дивизию советских подводных лодок! Где-то в глубине океана, под самым носом, бесконтрольно разгуливала стая субмарин с ядерным оружием на борту. Надо ли говорить, какой это вызвало переполох в американском штабе? Они развернули столько противолодочных сил, сколько никогда не развертывали. Много позже участники этой операции рассказывали, как непросто было подвсплывать даже на сеанс связи. Это была самая настоящая охота.

«Соприкосновение сил произошло в Атлантике, ближе к Соединенным Штатам Америки, и они пытались следить. А второй этап этой операции был – мы уклонялись различными способами от обнаружения, а в конечном итоге вошли в обнаружение, и это тоже было сделано неслучайно. И дальше нужно было оторваться от этого слежения. Это было очень сложно, потому что они очень много задействовали сил».

Экипажи подводных лодок с честью выполнили стоявшую перед ними сложнейшую задачу. «Улов» был богатейший: многочисленные контакты с лодками вероятного противника, позволившие вести за ними скрытное слежение, данные об обстановке в Атлантике, масса другой ценнейшей разведывательной информации. И, что очень важно, подводный флот в очередной раз практически доказал, что не уступает морским силам НАТО ни в силе, ни в умении.

В 1983 году в состав Военно-Морского Флота СССР вступила атомная подводная лодка К-278, по западной классификации «Майк», а у нас известная как «Комсомолец». Эта лодка была настоящим чудом. Сверхпрочный титановый корпус позволял погружаться на глубину, которой не достигала ни одна лодка в мире – 1000 метров. «Комсомольца» сравнивали с космической станцией, он был одновременно лабораторией, испытательным стендом и боевым кораблем. Однако через шесть лет после спуска на воду он в последний раз погрузился, унося с собой жизни сорока двух человек.

7 апреля 1989 года в 11:03 на пульте вахтенного механика появился сигнал: температура в седьмом отсеке больше 70 градусов. Пламя моментально охватило весь отсек, сыграли аварийную тревогу. Экстренное всплытие – но лодка уже потеряла ход. Лопнула магистраль воздуха высокого давления. Продувать в таком положении кормовые цистерны – это значит, раздувать пожар в седьмом. Однако другого выхода нет. Лодка находится на глубине 157 метров. По приказу командира продули кормовые, и лодка всплыла. В перископ видно, как над седьмым отсеком клубится пар, а резиновое покрытие вспучилось, как обожженная кожа, и лохмотьями слезает с горячего корпуса.

«Оперативный дежурный доложил, что получен сигнал, который не расшифровали; непонятно, откуда он пришел, искаженный, но похож на аварийный сигнал подводной лодки. Я сразу же сел в машину, приехал сюда через пятнадцать минут. К этому времени получили второй сигнал, и стало ясно, что это от подводной лодки «Комсомолец».

Между тем, пожар перекинулся в соседний, шестой, отсек. В пятом вспыхнули пары масла. Огненный смерч промчался по отсеку, у людей загорелась одежда, волосы, начали плавиться резиновые маски. Через час после начала аварии из семи отсеков горело четыре. Связь с ними отсутствовала.

Лодка стала заметно оседать на корму, огонь методично наступал, вытесняя людей в носовые отсеки. Субмарина почти наполовину ушла под воду, и, когда волны стали захлестывать рубку, командир отдал приказ об эвакуации. На воду спустили два спасательных плотика. С кружащих над местом аварии самолетов начали сбрасывать спасательные контейнеры, однако не все успели воспользоваться ими. Моряки гибли от переохлаждения.

«Когда мы начали с министерствами Морского флота и Рыбного хозяйства сопоставлять, то нашли три судна в том районе, которые сразу направили туда. Суда не могли оказать непосредственную помощь, но были нужны для того, чтобы, во-первых, связь держать и знать обстановку на этой подводной лодке, поскольку связь через непродолжительное время с ней прекратилась. Во-вторых, нужны они были для оказания помощи по спасению личного состава лодки и оказания какой-либо другой помощи. А в это время спасательный отряд Северного флота вышел туда – это случилось в районе Медвежьего. Но ему нужно было несколько суток, чтобы добраться. Вылетели сразу же самолеты; на конечном этапе самолет наводил, он подлетал на подводную лодку – и обратно, корректировал. Эти 29 человек, которые были спасены (двое потом скончались на «Хлобыстове»), спасены благодаря самолету».

Через пятнадцать минут после эвакуации лодка окончательно ушла под воду. Встав почти вертикально, она стала проваливаться на глубину. Лодка уже летела на дно, когда мичмана Слюсаренко руками втащили в спасательную камеру. Он до последнего ждал капитана третьего ранга Анатолия Испенкова, который заменил собой матроса, несшего вахту у дизельного генератора. Матрос ушел наверх, а Испенков до последнего обеспечивал обреченный уже корабль электричеством. Он отошел от дизеля только тогда, когда лодка в последний раз скрылась под водой. Он добрался до спасательной камеры, но было уже поздно, люк задраили. В камере услышали его стук, но открыть не успели. Вода, ворвавшаяся внутрь лодки, раздавила внутренние переборки. Из пяти человек, находившихся в спасательной камере, спасся только мичман Слюсаренко. Когда камера всплыла, избыточное давление сорвало неплотно задраенную крышку, и внутрь хлынула вода. Слюсаренко давлением выбросило из люка, и это спасло ему жизнь. Через несколько секунд камера ушла на дно.

«Когда экипаж пришел с моря, мы с ними сразу не могли встречаться, потому что они все были возбуждены, и врачи сказали, что нельзя их подвергать никакому стрессу; людей увезли в госпиталь. В это время разразился скандал с журналистом «Комсомольской правды», который возмущался, почему его не допустили к экипажу. Я удивился тому, что «Комсомольская правда» несла такую ложь, такую клевету, что два или три часа рыбаки торговались с Военно-Морским флотом, сколько им заплатят за эту операцию, и не шли на помощь, а уже могли прийти и спасти личных состав. На самом деле, «Хлобыстов» обрубил какие-то свои забортные приборы и самым полным ходом шел на спасение людей».

Почти через полтора часа к месту трагедии подошла плавбаза «Алексей Хлобыстов». Она и подобрала тех, кто еще остался в живых. Несколько человек умерли уже на борту. Один из лучших кораблей отечественного атомного флота погиб всего за несколько часов.

«Были приняты четыре направления, и по ним разработаны очень хорошие планы реализации. Улучшение поисково-спасательной службы, закупки комбинезонов за границей, подготовка личного состава по борьбе за живучесть, и в конструировании – что надо было конкретно улучшать для спасения корабля. Прошло какое-то время, во время перестройки кончились деньги, и реализация этих планов, только успев начаться, прекратилась, что говорит о том, что мы не застрахованы в будущем от всех этих моментов, которые тогда были выявлены, и по которым были правильно намечены меры по улучшению».

Трагедию «Комсомольца» можно без преувеличения назвать пиком катастроф атомных подводных лодок в мире. Самая надежная лодка, со сверхпрочным титановым комплексом, продержалась на плаву после пожара менее шести часов. Сразу после катастрофы началось бурное противостояние конструкторов, кораблестроителей, некоторых средств массовой информации, с одной стороны, и Военно-Морским Флотом с другой. Аргументы сторон нельзя назвать несправедливыми. Правы разработчики и создатели лодки: на корабле не проводились учения по использованию спасательной камеры. За все время службы – а это пять лет – камера всплывала лишь однажды. Не знал личный состав и как спускаются на воду спасательные плотики.

Правы моряки: не вдаваясь в многочисленные технические подробности, отметим, что полная герметизация отсеков была невозможна, а это пока самый эффективный способ борьбы с пожаром и поступлением воды на подводном корабле. Ни на каком корабле аварийная ситуация не может развиваться лавинообразно, с отказом и возгоранием все больших систем и агрегатов. Право и командование флота: не может боевой корабль после пожара затонуть менее чем через шесть часов. Организовать за это время спасательную операцию невозможно, даже с применением всех сил флота. «Комсомолец», в конечном итоге, погубила бедность страны, сумевшей создать титановый корпус, но не сумевшей содержать в этом корпусе людей.

Погибший «Косомолец» был таким же достижением Страны Советов, как и первый искусственный спутник Земли, и это не преувеличение. Когда в декабре 1965 года подводников посетил первый космонавт планеты, Юрий Гагарин, он пошутил, что лучше пять раз в космос слетать, чем один раз под воду спуститься.

Подготовка подводников по сложности мало отличается от подготовки космонавтов. Там, внизу, так же как и на орбите, помощи ждать неоткуда. Ничьей не бывает, и чины и звания не признаются. Победили – так все, победил океан – тоже всех.

«Если нет кислорода, то никому нет. Если случилась авария, то все в этой аварии виноваты, и все в ней задействованы. И правильно в войну говорили командиры, что подводные лодки если побеждают – побеждают все, или гибнут, и гибнут все».

Мы говорим о подводных лодках как о современном мощном оружии. Но что представляет собой современная лодка? Ядерный реактор с заключенной в нем огромной энергией. Ракеты с безумной разрушительной силой. Ракетное топливо – тонны высокотоксичного вещества. Всего этого достаточно, чтобы устроить конец света, и все это на маленьком клочке в океане. Поневоле вспоминаются лодки Второй мировой, с их торпедами, начиненными старым добрым динамитом.

Эта огромная сила только в руках человека. Может быть, поэтому здесь нет случайных людей.